ребята в ваш штаб. Спровадили их оттуда. Учитесь, детки, а в политике взрослые дяди разрулят. Разрулили с Утылвой!.. Петька обижен. Не поверит он мне. Как тогда дивор добывать?
– Тьфу ты! черт! Добыть то, не знаю что… Сказочно!
– Вот и я голову ломаю. Петька не понимает, какую волну поднял – уже совсем не жалкие пузырьки. Сообразил лишь на Казятау спрятаться. Или на Кашихе. Ночами дрожал со страху…
– Казятау?
– Козлиная гора. В старину коз там пасли. Одна из вершин в Пятигорье. Самая низкая.
– Петька твой друг?
– И я ему помогу. Заберу дивор и избавлю от опасности.
– Так все не только ради директорши? Ты и тип! С ней, что ли, крутил? Она же старая! Хотя по виду – по юбочке ее да по клипсам – не скажешь… Под балкон к ней бегал? Скакал козликом! с рожками…
– Я на глупости не ведусь. Козлу спокойно. Козлов ворпани не едят. Предпочитают красивых девушке в коротких юбках или шортиках. Нисколько не шучу.
Влада невольно рассмеялась. Хорошее настроение вернулось. Леша как бы вслух размышлял.
– К Петьке напрямую не сунешься. Надо через кого-то… Через кого? Сложно. М-м-м… А что я вспомнил. Ты родней племяннику приходишься? Я тебя в бабылидином дворе видел. Как тебя зовут?
– Влада. Я его дочь. И для моих ушей звучит дико, что ты папу племянником называешь. Какой он тебе племянник?
– Не мне. Нашей бабе Лиде. Сын сводного брата ее. Уж в дальнейшем родстве сами разбирайтесь.
– Ну, правильно. Папа сюда к какой-то бабушке приехал. Юлия говорила. Проблема эта ахри.. архи… Короче, очень важная. Даже политическая. Папа на выборах от Правого Блока баллотируется. Там биографию представляют. Указывают родственников. У нас в Утылве неожиданно отыскались… Никто не мог предположить…
– Что? Иметь родню в захудалой Утылве гораздо стремней, чем среди олигархов? Унижает?.. Ты – дочь своего отца. И у тебя есть брат, который заявлял, что он не терпила.
– Да. Иван такой. Он честен. Не балованный сынок. Не транжира и не терпила. Ты не прав насчет него.
– Ах, неудобно. Виноватым себя чувствую, что несправедливо обидел… Плевать! какой твой брат. Уедете в Кортубин и тоже наплюете. А мы здесь останемся. И дивор для тылков – угроза. Почти скрытая угроза… Не злись. Людям, вообще, плевать друг на друга. Цукову точно… А вот на что не наплевать… Утром твой брат стоял во дворе с девчонкой…
– С этой – в желтом сарафане? Местная?
– Ага. Из наших. Машутка Кулыйкина. Она здесь вхожа всюду. У бабы Лиды бывала, та ей квартиру завещала. И в нынешней Петькиной компании – в дурацкой ячейке Правого Блока – она болтается. Между небом и землей. Естественно, политика Машутке до лампочки. Едва ли у нее вообще лампочка в мозгах засветит… Здесь захолустье. Все знаются чуть ли не с ясель. Матвей Демидом Анютины, Устина Жадобина, Юлик Цыбин, Леська Кулыйкина… Я ручаюсь, что твоего брата Машутка в ячейку приведет.
– Вано разочаровался в политике. После того, как его старик в хосписе помер. И Вано понял, что все тоже умрут… После того, что он в составе другой – не менее дурацкой – ячейки натворил в Кортубине… Мама с папой не замечают. Вано боится возвращения домой.
– Отлично. То есть, нехорошо с твоим братом. А ты – любящая сестра – беспокоишься и ищешь его. Я подскажу, где искать. С тобой в Петькину ячейку и пройду.
****
Совещание по общим вопросам – как в Утылве дальше жить будем – должно состояться в заводоуправлении по улице Синецветной. Слева от проходной, перед трубой котельной длинное двухэтажное здание с надписью наверху ТЫЛВИНСКИЙ МЕХАНИЧЕСКИЙ ЗАВОД. Конференц-зал на втором этаже. Евроремонт, как полагается. Линолеум на полу, декоративная штукатурка на стенах и на колоннах в одну линию. Ряды закрепленных жестких синих кресел. Жалюзи на окнах. Стенды с фотографиями продукции ТыМЗ: отрезной автомат, типы ножниц, гибочный станок. Обязательную доску почета убрали (слишком уж совково!). Барельеф Ленина со стены, которая лицом к зрителям, тоже пробовали снять – не получилось, с мясом пришлось бы отдирать. Оставили ради целостности стены. Вождь мирового пролетариата сурово смотрел на нынешних ренегатов и молчал.
В стародавние – сказочные – времена здесь проводили бесчисленные мероприятия – на октябрьские и майские праздники, Новый Год и 8 Марта, устраивали квартальные и годовые отчеты, церемонии награждений, профсоюзные заседания и др. По разу в месяц зал непременно заполнялся народом. Массовку обеспечивали трудящиеся, а вот солисты – заводское начальство и первые лица города. Васыр регулярно собирал здесь производственные сходки для усиления охвата – ставил задачи, распекал, дозированно хвалил, предлагал выступить с критикой и самокритикой, обрисовывал пусть не ошеломительные, но вполне реальные перспективы ТыМЗ в системе народохозяйственного комплекса страны. Золотой дождь зарплат не выпадет на головы тылков, но работа будет всегда – еще и детям, и внукам хватит. А теперь что? Рынок.
Щапов тоже высиживал на сцене за длинным столом и выстаивал на деревянной трибуне с гербом СССР. Захватил край советского времени. Даже доклады читал. На актуальные темы как то: Повышение эффективности бригадной организации и стимулирования труда, Совершенствование социалистического соревнования, НОТ и усиление творческой составляющей, Идеи перестройки; реформа политической системы страны. И т. д., и т. п.
И что теперь? Швах и Мав! СССРовская трибуна давно утащена в закуток за сцену – тяжеленная штуковина! – ее даже повернули серпом и молотом к стенке, чтобы никого не смущать. Если поискать в закутке, то найдутся раритеты прежней эпохи – фотографические портреты членов Политбюро в рамках, знамя из малинового плюша, первомайские транспаранты, картонные коробки (архив заводского парткома), журналы учета всевозможных взносов (в профсоюз, ДОСААФ, Красный Крест, общество защиты природы или охраны исторических памятников и проч.). Намалеванный на фанере лозунг «Экономика должна быть экономной. Л.И. Брежнев». И где-то на дне – о, ужас! – большой холст с портретом И.В. Сталина в светлом френче и с трубкой. Старые противогазы, стопки пожелтевших газет и бланков. Оригинальный раритет – уменьшенная копия бюста героя красногвардейца, что венчает кирпичную тумбу на городской площади – копия бледная, не раскрашенная. Комнатенка забита доверху и не запиралась на замок – никто туда не рвался. Или все-таки временами заглядывали, шелестели рыжими лапами и что-то находили? Например, лежал в закутке старый рупор – теперь не лежит там. Оказался вполне исправным. Петька Глаз баловался с этой полезной игрушкой на несанкционированном митинге. Ох, заводское начальство не знает, что рупор-то из закутка при конференц-зале, а то велело бы расследовать – кто
