лорд.
– Папенька хотел сосватать меня ему, но генерал сказал, что согласится на это только после смотрин, и то если я окажусь прилежной, кроткой и молчаливой, – дерзко бросила Николетт в лицо Теодору.
– Кроткой?! – Теодор сощурился. Николетт показалось, что сквозь гнев проступила ирония. – Боюсь, генерала ждёт большое разочарование. Он ещё даже не представляет весь масштаб головной боли, которую может приобрести. Ладно, оставайтесь здесь. Пойду пообщаюсь с вашим генералом.
Теодор развернулся и зашагал в сторону выхода. Николетт засеменила за ним.
– Я с вами, – заявила решительно. – Господин Дидье сказал, что хочет видеть нас обоих.
Лорд прорычал что-то нечленораздельное, видимо, ругательство, которое Николетт расценила как согласие.
Теодор шёл по коридору очень быстро, но Николетт поспевала за ним. Лорд был зол, но и она тоже возмущена не меньше. Причём, её возмущение было адресовано не только Теодору, но и генералу. Почему этот господин решил назваться женихом, когда ещё ничего окончательно не решено? Старый самодур! Трухлявый пень! Воображение нарисовало генерала Дидье маленьким лысым, с выпирающим брюшком.
Николетт решительно вошла в кабинет вслед за Теодором. Её взгляд тут же выхватил мужчину в военном бордовом кителе, приветственно поднявшегося с кресла. Это и есть Дидье? Сказать по правде, никакого брюшка не наблюдалось. Генерал был высок, подтянут и не так уж стар. Хотя виски уже чуть-чуть посеребрила седина. Но это, пожалуй, единственное, что говорило о возрасте. А вот насчёт чего Николетт не обманулась, так это насчёт характера генерала – самодур. Он не стал церемониться, а сразу безапелляционно заявил:
– Должен вас огорчить, милорд, но я не разрешаю моей невесте работать у вас писарем. Она немедленно отправится со мной. Я сопровожу её назад в имение под присмотр отца.
– Но позвольте… – попытался возразить Теодор.
Однако Дидье тут же перебил:
– У вас, у молодых господ, весьма странное мировоззрение. Но я придерживаюсь старых проверенных истин. Юной леди не пристало работать. Она должна дождаться выгодной партии и стать примерной женой. Николетт, надеюсь, вам хватит полчаса, чтобы собраться? – строго взглянув, спросил он. – У меня на сегодня ещё много дел.
Николетт от возмущения и растерянности лишилась дара речи.
– Опережая ваш вопрос, – снова обратился Дидье к Теодору, – хочу успокоить. Я знаю, что вы выплатили Николетт некоторую сумму аванса. Я тотчас же верну вам деньги.
Он снял с пояса кожаный мешок и начал отсчитывать полтинные. Если Николетт думала, что Теодор был в гневе, когда разговаривал с ней, то зря. Это просто она ещё не видела его по-настоящему разгневанным. Хотя внешне он не особо и изменился. Но как потемнели его глаза – в них кипело что-то страшное.
– Позвольте заметить, милорд, – начал Теодор, – пару дней назад я имел честь принимать в моём замке отца Николетт. Тот ни словом не обмолвился, что у его младшей дочери есть жених, и, более того, дал согласие на её работу писарем.
Генерал раздражённо поморщился. Видимо, не привык слушать возражения.
– Мы давно вели переговоры с господином Огюстье о его младшей дочери. Вчера согласовали последние детали и пришли к окончательному решению. Я официально попросил руки Николетт, и господин Огюстье дал согласие. В ближайшее время мы согласуем дату бракосочетания.
Николетт почувствовала, что земля уходит из-под ног. Как же так? Она совершенно не хотела становиться женой Дидье.
– Николетт, ступайте, – властно скомандовал генерал. – Не люблю повторять дважды. У вас полчаса на сборы.
Он положил отсчитанные полтинные на стол.
– Николетт останется, – спокойно возразил Теодор, подойдя к столу.
– Что вы имеете в виду, милорд? – генерал посмотрел с нетерпением и недовольством.
– Я имею в виду, что вы не можете отдавать приказы моей невесте, – Теодор сгрёб монеты и бесцеремонно вложил оторопевшему генералу в ладонь.
– Вашей невесте?! – Дидье начал наливаться краской.
– Моей невесте! Вы опоздали, милорд, мы с Николетт уже помолвлены, – Теодор подошёл к Николетт и приобнял за талию.
– Но господин Огюстье заверил меня, что Николетт свободна…
– Он ещё не знает о нашей помолвке, – перебил Теодор. – Мы сделали это тайно.
– Тайно? – тяжело дыша, переспросил генерал.
– Да. Поклялись у алтаря хранить верность друг другу. Что поделать? Не могли противиться чувствам, – со страстным придыханием произнёс Теодор.
Какой актёр! Николетт чуть сама не поверила.
Генерал от ярости пошёл пятнами. Как же ему не по нраву то, что он услышал. Николетт ликовала в душе. Хотя сказать по правде, Теодор своим заявлением нажил себе столько проблем. Ведь генерал обязательно расскажет папеньке. А уж что будет, когда папенька узнает, лучше пока и не думать.
– Вы, молодые, перечёркиваете все устои! – начал кричать Дидье. – Вы забываете незыблемые истины! Как юная леди может сметь принимать такие решения без родительского благословления?! Юной леди пристало быть кроткой и послушной.
– Разве юная леди не вправе распоряжаться собственной судьбой? – рядом с великолепным в своей ярости Теодором Николетт ощутила неожиданный прилив смелости и дерзости.
– Нет, юная леди, есть вещи, которые женщинам не под силу, только мужчинам, – взвинтился генерал, – принимать решения, отдавать приказы, владеть оружием, в конце концов…
В этот момент дверь в кабинет открылась и на середину решительно прошествовала Дороти. В костюме кучера и шляпке с рябиновой гроздью. На её плече заправски висело ружьё. Полная возмущения, она потрясла парой куропаток:
– Вот, подстрелила дичь к ужину, милорд, а ваш повар, Густав, не пускает ни меня, ни моих куропаток на кухню. «Этот страшный барышня с ружьём хотеть моя смерти», – передразнила Дороти повара. – Что я, зря охотилась?
Дидье с лёгким ужасом наблюдал за «страшным барышнем с ружьём». Как только её пламенная речь закончилась, он, сжав губы в тонкую полоску, вышел из кабинета, не попрощавшись.
Глава 23. Дозорный
Глава 23. Дозорный
У Николетт камень с души упал, когда генерал Дидье промаршировал на выход из кабинета. В дрожь бросало при мысли, что он мог бы настоять, чтобы она ехала с ним. Даже несколько часов дороги в компании с отставным военным-самодуром казались ей каторгой, а что уж говорить о замужестве. Вот только что теперь будет?
Николетт посмотрела на своего спасителя со смешанными чувствами. Она, конечно, была ему благодарна, даже очень благодарна, за благородство и находчивость, проявленные
