— Я могу отвезти юную мисс домой, если хотите. Кэтрин в нерешительности замялась. Так или иначе, мать наверняка во всем обвинит ее. Одарив офицера улыбкой, Кэтрин проговорила:
— Мы будем весьма вам благодарны.
Она стала рыться в ридикюле в поисках монеты, но Алек уже успел об этом позаботиться. Он даже нанял проезжающий экипаж, на котором Молли и офицер смогли бы доехать до дома. За считанные минуты пони привязали к карете сзади, и процессия двинулась в сторону дома.
Алек посмотрел в лицо Кэтрин.
— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил он обеспокоенно.
— Замечательно, — ответила Кэтрин, выдавив из себя улыбку.
— Вы все еще хотите отправиться на чтения? Мы рискуем опоздать, но если отправимся немедленно, то застанем большую часть. Если, конечно, вы не слишком потрясены.
— Честно говоря, я бы чего-нибудь приняла, чтобы успокоиться. Чтения поспособствовали бы этому… если бы не это… приключение.
Засмеявшись, Алек подошел к тому месту, где валялась упавшая с него шляпа, и грустно посмотрел на расплющенный диск.
— Похоже, вам придется обойтись без шляпы, — заметила Кэтрин.
— Ни малейшей надежды. — Алек приложил шляпу к голове. — В таком виде — в смятой в лепешку шляпе и заляпанных грязью бриджах — меня не пустят на чтения.
— Не надейтесь на это. Я сомневаюсь, что это вообще кто-нибудь заметит.
— Верно, я забыл. — Алек отбросил изуродованную шляпу в сторону. — Поэты считают поэзию важнее моды.
— Не понимаю, как вы можете шутить после всего, что произошло. У меня до сих пор сердце колотится.
Алек помог Кэтрин сесть на лошадь.
— Если бы я знал, что это может заставить ваше сердце биться, я бы устраивал спасение верхом на лошади в течение всего дня.
— Вероятно, вы смогли бы это сделать.
Алек сел на свою лошадь, и они двинулись вперед. На сей раз по взаимному согласию они ехали медленно, сменив на многолюдных улицах рысь на шаг. , — Вы были великолепны. Никогда не видела, чтобы кто-нибудь ездил столь блестяще. А как вы поймали Молли, не дав ей упасть! Где вы научились таким вещам?
Алек с трудом сдержал готовый вырваться из груди стон. Меньше всего ему хотелось, чтобы Кэтрин копалась в его прошлом.
— Пустяки. Кое-чему я научился за границей.
— Как бы не так — пустяки, — не согласилась Кэтрин. — Когда вы сказали, что проводили много времени в седле, я не могла подумать, что…
— Вы тоже неплохо держитесь в седле. — Алек хотел уйти от неприятной ему темы разговора. Кроме того, Кэтрин действительно ездила вполне прилично, несмотря на это дурацкое дамское седло, которым пользовались английские женщины. — Вы мгновенно догнали и поймали пони.
Щеки мисс Меривейл зарделись от похвалы.
— Ну, это несложно. Всякий способен догнать пони без всадника. В то время как вы…
— Я не хотел бы потерять Молли. — Тем более что это стоило бы ему очень дорого.
Они доехали до перекрестка. Глядя, как умело Кэтрин управляет лошадью, Алек представил ее скачущей по пустоши Корнуолла; ее огненного цвета волосы развеваются за спиной, небольшой упругий зад подпрыгивает в седле в такт движениям лошади. Вот таким же образом она приспособится и к движениям Алека, когда окажется под ним в постели…
Алек поспешил прогнать прочь это волнующее видение.
Как только они переехали перекресток, Кэтрин спросила:
— Наверное, вы много времени провели в седле верхом, когда жили за границей?
— Да, пришлось. Но вы, должно быть, тоже ездили в деревне. Во всяком случае, так говорила ваша мать.
Вспыхнув, Кэтрин опустила голову:
— Я очень сожалею, что мама избрала такую тактику. Я не имела понятия, что она поведет себя столь безответственно ради того, чтобы…
— Оставить нас наедине? — Алек с готовностью ухватился за возможность сменить тему разговора. — Это была не единственная причина, почему она отправила с нами Молли, не так ли? Скажите правду, ведь ваша семья не оставила всех слуг в Корнуолле? — Лучший способ отвлечь от нежелательных вопросов — самому их задать.
Кэтрин устремила взор вперед.
— Дело в том, что… Я имею в виду… — Она вздохнула. — Думаю, что вы тоже можете знать об этом. Смерть отца привела к тому, что мы оказались в стесненных финансовых обстоятельствах. Но это скоро изменится.
Насколько далеко это ее внезапное проявление откровенности может распространиться?
— Вы имеете в виду, когда вы выйдете замуж за вашего занудного поэта?
— Как вы могли… то есть…
— Я понимаю, что сэр Сидни вполне состоятельный человек.
— Да, это так. — На лице Кэтрин отразилось раздражение. — Но я выхожу за него замуж совсем не по этой причине.
— Конечно, не поэтому, мисс Мэрри-Уэлл[1], — поддразнил ее Алек.
— Очень смешно! — огрызнулась Кэтрин. — Но мне наплевать на его деньги, потому что у меня…
Кэтрин осеклась, и Алек выжидательно посмотрел на нее. Скажет ли она о своем наследстве?
— Ладно, я знаю, что вы действуете не из корыстных побуждений.
— Разумеется, — подтвердила Кэтрин.
— Так зачем вы выходите замуж за Сидни? Потому что он один тех «приличных» людей, которыми вы так восхищаетесь?
— Не только. Мы были друзьями всю жизнь. И он мне небезразличен.
— Но вы не любите его.
Снова устремив взор вперед, Кэтрин, заикаясь, проговорила:
— Н-ну, я думаю… я полагаю, что люблю его. Конечно, люблю.
— Вы говорите об этом как-то неуверенно. Кэтрин издала вздох сожаления.
— Если быть честной, я не знаю, люблю ли я Сидни.
— В самом деле? Это меня удивляет.
— Почему? Потому что я женщина?
— Потому что вы получаете удовольствие от такой чепухи, как поэзия.
Кэтрин снисходительно пожала плечами:
— Хорошая поэзия успокаивает меня и отвлекает от забот. Но я не настолько глупа, чтобы считать, будто жизнь похожа на поэму.
— Это хорошо с вашей стороны. — Алек испытал облегчение. Дело пойдет гораздо легче и быстрее, если Кэтрин уже поняла и приняла жизненные реалии. — Все женщины должны вступать в брак с вашим отношением к жизни, отдавая себе отчет в том, что это союз из практических соображений, а не из романтических, как утверждают поэты.
Кэтрин задумчиво посмотрела на Алека:
