Довольная собой, я иду вперед. Но не проходит и десяти секунд, как дверца автомобиля громко хлопает и меня настигают твердые шаги.
– Боже, Картер! Тебе и впрямь нечего делать?! Возвращайся в машину!
– И часто ты ходишь по этой безлюдной и неосвещенной дороге?
– Достаточно, чтобы знать здесь каждую ямку и камешек. Перестань преследовать меня!
– Долго отмывалась?
– Чего?
– Небось весь флакон с гелем ушел, да?
– Что… – До меня так медленно доходит смысл его слов, что когда это, наконец, происходит, нас уже поглощает непроглядная тьма. Что весьма кстати, ведь лицо у меня пылает от стыда. – Знаешь, меньше всего на свете я хочу слушать твой смех. Поэтому, очень прошу тебя воздержаться от колкостей в мою сторону и какого-либо веселья.
– Стараюсь изо всех сил. Но ты же сама понимаешь, что это чертовски сложно.
– А ты постарайся.
– Ладно, хорошо. – Мы идем молча всего несколько секунд и даже за это короткое время я успеваю соскучиться по его голосу. – Так и долго отмывалась?
– Часа два. За ужином не могла смотреть на еду и просидела в ванной еще час.
Картер начинает громко смеяться, а я же прячу свою улыбку в темноте.
– Я так и знал, что это ты, Пирс. Сначала сомневался, но потом, когда ты сказала, что я неприятен тебе, всё встало на свои места.
– Наверное сложно принять тот факт, что от тебя без ума не все девушки Гринлейк, да?
– Думаю, будь я на твоем месте, то тоже очень бы разозлился на меня, ведь топать столько в собачьем дерьме…
– Замолчи.
– Ладно, – усмехается Картер. Несколько секунд мы идем в полной тишине и я, правда, не понимаю, почему он до сих пор плетется рядом. – Извини меня за тот момент, Хейзи. Кажется, я был не в настроении, но это не оправдание. Я обязан был остановиться и помочь тебе подняться.
Если честно, то я совершенно не понимаю, как должна реагировать на эти слова, сказанные по-настоящему искренне.
– Ещё тебе бы не помешало смотреть по сторонам, – добавляю я и Картер начинает снова смеяться.
– Поверь, теперь я очень внимателен!
Мы снова идем молча и чем дольше длится эта странная тишина, тем глубже и стремительнее я проваливаюсь бездонную пучину непонимания этого необъяснимого момента.
– Ты всегда выбираешь этот путь, когда тебя не кому подвезти домой?
– Боишься темноты?
– Нет, а вот тебе стоило бы. Здесь же ни одного фонаря, ни одной живой души.
– Тем лучше, – пожимаю я плечами.
– Совсем бесстрашная?
– А чего я должна бояться по-твоему?
– Ты должна быть осторожной, Хейзи. Если тебя действительно некому подвезти домой, то выбирай дорогу, где есть люди, свет и хоть какая-то жизнь.
– Боже мой! – усмехаюсь я. – Надо же, новенький боится темноты и тихих безлюдных местечек. Если влюбленные дурочки узнают об этом, то как минимум половина из них отсеется. Может, тебе стоит пойти обратно, а то ненароком скажешь мне ещё что-нибудь, а я не смогу удержаться, чтобы не проговориться.
– Можешь говорить, что угодно, Хейзи, – спокойно отвечает мне Картер. – Я уйду только, когда буду знать, что ты дома.
– В телохранители я тебя не нанимала, Картер. И советую тебе ознакомиться со скудной статистикой преступлений в Гринлейк. А то гляди из-за своего страха так каждую девчонку провожать будешь и пропустишь все самые веселые вечеринки.
– Это вовсе не страх, Хейзи. Это просто меры предосторожности.
Мне кажется, или Картер по-настоящему знает, о чем говорит?
– Почему вы с семьей переехали сюда?
– Интервью для газеты? – усмехается он.
– Способ заглушить тишину и твои тяжелые шаги.
– А-а.
– Ну, и?
– Не знаю. Переехали и переехали.
– Ух ты! Серьезно? С ума сойти, как интересно!
– Отцу предложили здесь работу. Они с мамой были на грани развода, потому что «жизнь в огромном городе отдаляет людей друг от друга». Вот и переехали сюда.
– Вот как.
– А ты хотела услышать что-то очень страшное? В духе Кинга?
– Нет, просто… Я думала, что тебя выперли из школы за неуспеваемость или ещё чего.
– Меня с этим словом никогда не связывало ничего общего.
– О! – закатываю я глаза. – Зато с самоуверенностью вы бок о бок.
– Прицепилась ко мне лет так в пять и не желает слазить.
Не могу перестать улыбаться. Хорошо, что Картер не видит моего лица, иначе бы возомнил о себе не бог весть что. От его внимания точно бы не ускользнул алый цвет моего лица и то, как я смотрю на него. Вообще-то, сейчас я просто таращусь на Картера. Но только лишь оттого, что пытаюсь хоть немного рассмотреть его лицо. Потому что оно у него…симпатичное. Прямой нос, подбородок с ямочкой и выразительные губы… И этим губам очень идет улыбка: кривая, косая, усмешка – всякая. В который раз я говорю себе, что понимаю влюбленных в него девчонок. Картер Прайс – идеальный красавчик! Но я непременно тут же одергиваю себя, ведь мы с Картером находимся на разных плоскостях и засорять голову мыслями о нем – пустая трата времени. Хотя и достаточно увлекательная.
– Рада, что газета снова в твоих руках? – спрашивает он меня.
– Да, ведь работа над ней – огромный плюс при поступлении в колледж. И нет, ведь за те несколько дней, что ею руководила Келли, я успела привыкнуть к наличию свободного времени. А теперь на мне и газета, и школьный совет.
– Флорес должна тебе платить за всё это!
– Я не против. Надо бы написать предложение и бросить в «Волшебную коробку». Кстати, почему у тебя нет «Инстаграм»?
Картер смеется, а его рука случайно задевает мою. Это легкое и слишком короткое, чтобы стать значимым, прикосновение, как будто оцарапало мою кожу. В мгновение становится жарко, но я машинально обнимаю себя руками, будто пытаюсь согреться.
– «Кстати»? Хейзи, мы говорили с тобой о Флорес.
– Я непредсказуемая. Привыкай.
– Да уж я давно это понял, – всё ещё смеется Картер.
– Так и почему же у тебя нет «Инстаграм»?
– Уже проверила?
– Делать мне больше нечего! Влюбленные в тебя дурочки все уши прожужжали.
– А! Точно! Как же я мог забыть про них! Должно быть, уже устала от меня, да?
– Ты даже не представляешь как!
– Все только обо мне говорят и говорят!
– Достало нереально.
– Прошу прощения за неудобство, юная леди. Однако, мне это на руку, так что на искренность моего извинения сильно не рассчитывай. Потому что бесконечные разговоры обо мне, в конечном итоге, сделают свое дело.
