Пасторальная картинка. Достоевский бы урыдался от восторга при виде такой серости. Судя по настроению пейзажа, где-то в ближайших домах Раскольников нашего времени точит свой топор в ожидании старушки-процентщицы.
- Мне что-то не очень хочется тут гулять.
- Вы мне не доверяете? – Теплая рука Игнатова сгребла мою ладонь и вытащила меня из машины. - Напрасно, Яна. Мне можно доверить фирму, залог и замужнюю женщину – я ничего не испорчу.
Я облизала пересохшие от волнения губы: ох, картавый, вот в последнее верилось с трудом.
Виталий Геннадьевич повел меня вперед, не разжимая ладони. Он не говорил ни слова, я молчала в ответ, и эта тишина с каждым шагом била по ушам все сильнее. Наконец я сдалась и произнесла первое, что пришло на ум:
- Если не поможет, то мы отдадим Мишу на бокс. Но вообще мы не обезьяны и решаем проблемы по закону, а не понятиям.
- Это вы так думаете или Олег подсказал? – Лица шефа я не видела, но голос его не сулил ничего хорошего.
- Послушайте, я сама не рада, что все так складывается…
- Яна, - оборвал меня он, - просто отдать сына на бокс, карате, плаванье – недостаточно. У него должен быть пример перед глазами, отец, который будет направлять парня и помогать. Понимаете?
Во мне проснулась обида. Кажется, сейчас Игнатов бил по больному – моему ощущению себя как родителя. Вот же… судак фаршированный!
- Знаете что? У меня нет времени заниматься всем этим, особенно сейчас.
- А кто говорит про вас, Яна? Воспитание мужчины – это честь для его отца.
- Ну, разумеется, - я закатила глаза и добавила с усмешкой: - Если ваш папа все время проводил с вами, то значит, у него была такая возможность. А Олег работает как проклятый и каждый день задерживается допоздна в офисе.
Я уперлась лбом в широкую спину шефа, потому что тот резко остановился. Высокий, крепкий, он пах…как-то незнакомо, но очень приятно. И несмотря на нарочитую, кошачью мягкость, Игнатов излучал почти осязаемую опасность.
Он обернулся и сверкнул черными глазами.
- Я никогда не знал своего отца, Яна. Мама умерла, когда мне не было еще семи. Меня воспитывала бабушка, поэтому я твердо уверен в своих словах и не возьму их обратно.
Оооох. Это было очень нехорошо и неправильно. Я инстинктивно протянула руку к плечу В.Г., чтобы сказать какие-то слова поддержки, но вовремя отдернула ладонь. Он не просил о сочувствии, а я и так сболтнула лишнего. Игнатов отчего-то продолжал смотреть на меня, будто бы ждал, что я скажу или сделаю, и, не получив ничего в ответ, утвердительно хмыкнул.
Конечно, Яна такая предсказуемая: в случае провала замирает, как медуза, и болтается в воздухе. Фу, Яна, фу!
Мне в лицо подул теплый сентябрьский ветер, вместе с ним в глаза попала пыль, и я зажмурилась. Во дворе пахло кислыми голубцами и чем-то затхлым. Здесь было…тоскливо, как на кладбище, и я бы давно сбежала, но рука Игнатова, что до сих пор держала мою, невообразимым образом придавала уверенность в себе.
- Виталий Геннадьевич, что мы тут делаем? Где мы вообще?!
- Это двор, в котором я прожил большую часть своей жизни, Яна. Я специально привез Вас сюда.
- Зачем?
- Это идеальное место для того, чтобы рассказать одну притчу. Иногда бывает такие ситуации, из которых не выпутаешься при помощи справки и разговора с директором. Не поможет и повестка в суд, хороший адвокат и вся семья юристов вплоть до семнадцатого колена. Мужчина не обязан решать конфликты кулаками, но он…как бы это…в случае опасности, он должен знать, что может отстоять свое достоинство и свою женщину. В месте подобно этому понимаешь особо остро, что нужно быть сильным, или тебя сожрут.
- А еще можно быстро бегать, - постаралась перевести я тему.
- Бегать это первое, чему я здесь научился, - губы Игнатова слегка дрогнули в ленивой улыбке.
Где-то впереди звучали блатные песни и гнусавые голоса. Обсуждали не политику и не балет. Виталий Геннадьевич ускорился, идя на источник звука, и я едва расслышала, как он пробормотал:
- Как удачно.
Спросить его, что именно было удачным, я не успела: мы оказались перед небольшой компанией парней, сидевших на старых ржавых жигулях. Они что-то курили, что-то пили, мерзко и по-шакальи смеялись, не отрывая глаз от единственной девчонки в их компании. Она, будто трофей, вертела сочным бампером, обтянутым в короткую юбку.
Игнатов обернулся ко мне и спросил:
- Яна, вы мне доверяете?
- Не очень, - выпалила я.
- Допустим, я ждал другой ответ, но хвалю вас за честность, - криво усмехнулся шеф, повернулся в сторону гоповатого вида ребят и свистнул.
Он натурально свистнул, засунув два пальца себе в рот! Громко и пронзительно, как Соловей-разбойник из старой сказки, отчего сидевшие на машине парни слегка пригнулись.
Разговоры оборвались на полуслове, и несколько пар хищных глаз уставились на Игнатова, а потом на меня.
- Чего тебе надо, дядя? – прохрипел кто-то один.
Внутренне я согласилась с этим недогопником, так как сама не понимала, что мы тут делаем. Этот вонючий, грязный, пустынный двор выглядел, как картинка из фильма про постапокалипсис, и мне хотелось поскорее оказаться в нашей уютной инфинити и мчаться подальше от гиблого места. Даже вечность наедине с Гоброй казалась мне чаепитием в райском саду по сравнению с перспективой провести тут еще пять минут.
Игнатов уверенно отстранил меня так, чтобы я оказалась у него за спиной. Он полностью прикрыл меня от голодных, злых взглядов мужчин, но я все равно услышала, как кто-то из них произнес:
- А баба у него ничего, самый сок. Не хочешь погулять с нами, девочка?
Начальник обернулся ко мне, и я считала на его лице решимость и азарт. Что-то совершенно новое, не похожее на всегда сдержанного чопорного начальника в итальянском костюме, сшитом на заказ.
- Что мы будем делать? – непонимающе прошептала я.
- Ты, - улыбнулся картавый дьявол, - будешь волноваться за меня. А я буду драться…за тебя.
Кулаки его сжались, корпус напрягся в агрессивной стойке, и сам он слегка подался вперед. Навстречу окружившим нас противникам.
***
- Смотри, Яна, сейчас я перенесу вес на правую ногу и ударю слева. Левая рука у меня слабее, но тут должен сработать эффект неожиданности, - произнес Игнатов, глядя в мою сторону. Стоящие напротив него гопари недоуменно переглянулись.
- Виталий Геннадьевич, боюсь вас расстраивать, но то, что вы рассказали мне только что, немного смазало этот ваш эффект неожиданности.
В ответ начальник подарил мне ослепительную улыбку. Он выглядел совершенно спокойным, даже когда на нас двинулся центровой громила – высокий долговязый парень без переднего зуба и хотя бы каких-то зачатков интеллекта.
