Одним словом, я спец, умеющий переводить слова/смыслы, выраженные в пространстве посредством любых геометрических объектов в звуки. И умеющий понимать, сколько энергии может выдавать данный объект, если в нем правильно позвучать. Скажем, прочитать молитву или любой другой текст с выверенной вибрацией, позволяющей измерять пространство. Или менять. Это вам не свечки в церкви ставить, да без души молиться.
– Не знаю. Я не вижу его. И возможно не способна увидеть, – мне было жаль в этом признаваться, но я это сказала.
Отец Кирилл улыбнулся в бороду, понимающе вздохнул.
– Максима, Бог не сказал Слово, а написал. Речь появилась позже. Это инструмент управления Природой. Пространство первичнее слов. Ты способна его увидеть.
– Но важна и символика в том пространстве, где слова звучат. А я не вижу ее.
Я резко вскочила со стула и вплеснула руками, накопилось за последние месяцы.
– Я проехала много городов, посмотрела сотни храмов. И знаете, что? Они все, как атлас невозможностей! В их немых отражениях, в мертвых пространствах звучат молитвы, не сочетаясь друг с другом. Ни смыслом, ни местом. Меня тошнит от этого несоответствия, от всего, что я вижу.
– Трудно взрослеть, верно?
– О!
Как мне захотелось завопить, что все не так, я взорвалась.
– Просто в мире произошла утрата общности места и слов. Настоящих слов, что созвучны с пропорциями природы в звучании. Их больше нет. Речь людей больше не имеет связи с Природой. Ведь слова, что звуки. Звуки и есть Природа, вы сами меня так учили. Но те звуки, что слышала я, ужасны! Остались только старые Храмы.
Я упала на стул, запрокинула голову, рассерженно глядя в беленый потолок. Все, я взбунтовалась. Дошла до ручки!
– Велите до конца жизни бродить по храмам и молиться? Что бы увидеть Мост Вечности, мне нужно попасть в нужное место, время и просчитать звук. Это ли не безумие?
– Порядок, на основе которого мыслят люди, имеет иной способ бытия, чем порядок, присущий природе. Но ты обучалась основам. Крепись. Мост найдет тебя сам, как только ты этого по-настоящему захочешь.
– Он нашел людей из Валаама, а не меня. Осталась Италия. Я не проверяла только их города.
Я замолчала и вопрошающе посмотрела на отца Кирилла. У меня был список городов, но ни одного итальянского города в нем не было. Он отвел глаза.
– А можно хотя бы узнать о моем отце? Почему я тут? Что такого он сделал, чтобы Афон был так добр ко мне?
Отец Кирилл снова вздохнул, и, взяв меня за руку, похлопал по ней отечески.
– Существует орден Отцов. Я уверен, ты о таком не слышала. В его главе всегда стоит троица и мать. В их целях и задачах – защита духовного. Они хранители, что сохраняют Знание. Сакральные традиции, к которым приобщаются лишь немногие из нас. Они передаются от сердца к сердцу, от души к душе. Твой отец был одним из троицы.
Мне это конечно ничего не дало. Но, по крайней мере, стало ясно, что мой отец не был простым человеком.
– Орден борется с арктиками, и чуть ли не единственный, кто делает это до сих пор. Последний рубеж на все человечество. Это трудно. И, как ты понимаешь, требует особых знаний и способностей.
– Почему троица?
– Три основных конфессии. Плюс еще одна.
– Что будет, когда я все-таки его увижу? Я буду свободна?
Он отрицательно покачал головой, расстраивая меня этими движениями безмерно. Может быть не стоит находить этот чертов Мост никогда? Тогда я проведу жизнь в скитаниях по миру. Без дома, без семьи, без права на счастье, с чувством невыполненного долга.
– Езжай в Италию. И будь осторожна. Арктики что-то знают. Начался настоящий террор, и нам трудно отвечать на их агрессию. Мост Вечности – огромный шаг к тому, чтобы человечество не исчезло. Это твоя миссия, Максима, не подведи людей. Просто верь в себя.
– Мне страшно. Я боюсь, что не имею права на ошибку, и ошибаюсь постоянно. А вдруг арктики тоже имеют право на неисчезновение?
Он посмотрел на меня так по-родному, раскрыл объятия, и я, встав со стула, подошла и обняла его в ответ.
– Всем страшно, ты имеешь право бояться. Но запомни, право есть психическое явление. Что делать или не делать тебе, относится не к миру материи, а к миру духа. Нормы и обязанности у всех общие, что у них, что у нас, а вот притязания разные. Истоки происхождения любого права – душа человеческая. А нормы права – это наша вера. Если веришь, что человечество имеет право на существование, найдешь. А там как Бог на наши души положит.
Я тяжело вздохнула. Легко сказать, найдешь, пока я нашла только приключений на свою жопу в виде двухчасовых прогулок в чужом мужском теле. Но об этих подвигах я не намерена рассказывать вообще никому. Достаточно того, что в курсе сами арктики.
***
Не может она быть шептуном, думал две недели спустя Ниршан, на разборе дела по случаю оскорбления Гуй Ли и его отказа работать в одной команде.
Каждый раз, когда он думал о ней, Ниршану делалось весело. Конечно, одного четверостишия Гете маловато, но вся его суть вопила – это она. Ему хотелось верить и думать, что это та самая девушка из клуба. Как? Как они так сплелись между собой, предстояло выяснить. Притихла испуганная шалунья. По ночам вела себя смирно. Даже если и была в теле, то лежала в кровати, не высовывая носа из-под одеяла. Ничего не теребила. Никуда не двигалась. Ниршан пытался не спать, но в положенные два пятьдесят пять вырубался. Они пробовали с ней разговаривать, проводить опыты, тормошить, но ничего не происходило. Будто и не было ее никогда.
После случая с женой Велигора Златой и цветком Силы, все казалось возможным. Мир полон чудес. И иногда весьма страшных. А здесь все настолько зыбко, что не поддавалось никакому анализу.
– Я считаю, что Ниршан Линь должен быть отстранен от всех дел и снят со своего поста. Он некомпетентен. И это я даже не говорю о таких его «достоинствах», как пьянство, хвастовство и невыносимо разгульная беспечность, – разорялся Гуй Ли перед Советом.
Ниршан слушал того, как и Велигор Янчжун, со спокойствием печального кота на привязи. Все-таки весь этот обвинительный вздор, что тот нес, не мог не выйти боком всему комитету безопасности. За места в Совете борьба шла постоянно, а сейчас, когда арктики чуяли опасность, особенно.
– Мы считаем, что Турин был шептуном. Есть доказательства его причастности к ордену Отцов. По нашим сведениям, он был одним из его глав. Заместитель главы безопасности пяти континентов прозевал все это, а мы предотвратили катастрофу, – закончил Гуй Ли обвинительную речь.
– Нет доказательств, что он шептун, – возразил один из членов Совета.
– А они не требуются. Орден опасен. Как его член, он не мог не быть им. К тому же есть доказательства его связей с Афоном.
