Я всё никак не могу привыкнуть, что у такого очаровательного рыжего пушистика такой грубый голос как у взрослого мужчины.
— Никто не грыз, о твою хозяйку – отмахнулась я. – Всё отстань! Дай же мне помереть спокойно!
Котурбыс напрягся, приблизил к моему лицу свою рыженькую мордочку, потянул носом.
— Фыр-фыр-фыррр, ты так шутишь? Никак не могу привыкнуть к вашим человеческим шуточкам! Хозяйка тебе нужно поесть! – сделал он кошачий вывод.
— Да ты что? Но неужели это правда?
Я на четвереньках доползла до кровати и взгромоздилась на неё прямо в своих сапогах. Черёд сапог придёт немного попозже. Но конечно же не сейчас.
Фамильяр мягко прыгнул и снова оказался рядом со мной. На его кошачьей физиономии застыло некое недоумение.
— Хозяйка ты не хочешь есть?
— Конечно хочу! Но всё, что я сейчас могу, – это лежать неподвижно. И желательно молча. Так что сделай мне превеликое одолжение – остань от меня!
— Мышку хочешь? – по-приятельски осведомился Фамильяр, ласково так по-доброму.
— Рыжий ты что совсем с ума сошёл? Конечно, нет не хочу!
— Фыр странно! Люди всегда очень радовались, когда я им приносил мышку...
Я застонала, выдрала из-под спины подушку и накрыла ею свою голову.
— Как ты не понимаешь я не ем мышей! И тараканов, я тоже не ем заметь! Я ем хлебушек, сырок, и копчёную колбаску...
— Так, самое главное чтобы не захлебнуться слюнями.
— Фыр-фыр-фыррр, мяу так вот оно что... Я скоро вернусь!
— Ты куда это собрался Фамильяр?
Кошачьи коготки проскребли по подоконнику послышался скрип оконной рамы, и, когда я выглянула из-под подушки, Фамильяра уже и кошачий след простыл. Ах, ну да, он же взрослый, самостоятельной коткурбыс, ходит где пожелает, появляется где он, желает!
Я вздохнула и села на постели. Почесав голову, с трудом просунув пальцы в запутанные пряди. На пол полетели труха и кусочки коры. Колени были просто грязнющие, под ногтями чёрная кайма. Хотелось мне того или нет, а мне нужно как-то отмываться.
Я жалобно выклянчила у хозяйки квартиры большой кувшин с тёплой водой, и ещё один с холодной также прихватила жестяной таз и потащила всё это наверх, оббивая ноги, на которых и так уже живого места не осталось.
Посреди глубокой ночи я почувствовала, что Фамильяр лижет мою ладонь, его кошачьи шершавый язык осторожно дотрагивался до моих ссадин.
Мне было не больно, а скорее – щекотно.
— Эй? – удивилась я. – Ты чего делаешь?
— Я ем тебя, Фыр-фыр-фыррр! – Он засмеялся: я уже научилась распознавать это ехидное «Фыр-фыр-фыррр». – Ведь я же дикая лесная тварь обитавшая в глубинке леса! Тихо-тихо, человеческое дитя. Лежи спокойно.
— Ой, ну и ешь! Я так устала, что мне, уже честное, слово как-то всё равно!
Когда я проснулась от того, что солнечный луч щекотал мне нос, первое, что я увидела, – затянувшейся розовый кожей рану на ладони. Котурбыс дрых, свернувшись клубочком у моих ног.
— Спасибо, котейка, – прошептала я.
— Не за что, сладенький человеческий детёныш. ***
На следующий день я появилась у Академии как раз вовремя! Я больше не дам
