– Ты сейчас говорила не обо мне, – проницательный синий взгляд стал подозрительным, и руки Натана требовательно притянули меня к себе. – У тебя кто-то есть?
– Он погиб. И я любила его. Теперь я боюсь этого чувства. Это ещё одна причина почему я с тобой Натан – с тобой по этому поводу можно не заморачиваться. Если смотреть сквозь пальцы на твою заносчивость и наглость, можно даже сказать, что с тобой легко. Ты не требуешь любви, не настаиваешь, чтобы я тебе принадлежала, как это пытался сделать Эйдан. И вот мы два недоразумения вместе по стечению странных обстоятельств, и я не рискну представлять наше будущее. Беззаботная веселуха будет ведь не всегда, иногда может стать грустно, или нервный стресс раскроет темную сторону, а бывает, что можно элементарно заболеть, лежать и хлюпать носом, кутаясь в клетчатый плед. И вот в таких случаях нужны чувства Натан. Любовь помогает преодолеть, вынести, перетерпеть, поддержать, утешить, – я смотрела в его глаза и видела, что его эмоции не однозначны.
– Мне кажется, что ты прежняя и ты настоящая – это два разных человека, – произнёс Натан, и у меня по коже пробежал мороз. – Раньше я не замечал, что ты настолько глубокая натура. Чувствую себя пристыженным. Нужно купить клетчатый плед, несколько нестареющих комедий, дома кстати есть боксёрская груша. Что я ещё должен сделать, чтобы ты влюбилась в меня? – ослепительно улыбнулся он. Как я заметила, Натан был не особый любитель придаваться философским беседам, поэтому его настроение быстро сменилось игривым.
– Не знаю. Правда, понятия не имею, как это работает, – улыбаясь в ответ, потрясла я головой. – Пошли купаться!
Когда его никто не видел – он умел дурачиться словно ребёнок. И это явилось для меня приятным открытием в Натаниэле Прайсе. Мы играли в догонялки на берегу, он ловил меня, я дико визжала, и он бросал меня в воду. Мы брызгались, хохотали, плавали наперегонки. И … занимались любовью, прямо в море. С какой-то стороны я возможно поступала эгоистично, но я отдыхала с ним. После всех моих жизненных перипетий, сердечной драмы и одиночества – теперь я воспользовалась передышкой рядом с этим красивым мужчиной, который ни в чём не любил себе отказывать. Если еда, то только в самых дорогих ресторанах, если развлечения, то только места для избранных.
Но у меня тоже было чем удивить парня – фламенко. Этот полный страсти танец испанских цыган я когда-то научилась танцевать ради Маркуса, мне даже нравилось это платье в горошек с пышным подолом и воланами, испанская шаль и веер. Когда я танцевала – Натан держал свою отвисшую челюсть, а потом его глаза ещё долго блестели при виде меня. А ещё, у меня было безупречное произношение на испанском, поэтому официанты предпочитали общаться со мной, а не с моим мужем.
Люди Натана принесли новости через три дня.
Меня привезли … на кладбище. Передо мной лежала могильная плита с выбитым именем и датой смерти, и то и другое совпадало с датами и инициалами в моём мире. Они погибли одновременно. …Невероятно.
У меня в горле застыл ком, от тяжести я не могла ни пошевелиться, ни произнести что-нибудь. Я будто заново переживала свою трагедию. Здесь он тоже умер. Я не увижу его улыбающегося лица. Больше никогда. Второго шанса нет.
– Мы навели справки. Маркус Фонегра был пилотом. Самолёт упал над Атлантикой два года назад, неполадки с двигателем, они не дотянули до аэропорта. У него осталась семья, родители и жена с маленьким ребёнком. Если есть необходимость, мы можем устроить вам с ними встречу миссис Прайс.
– Нет, не нужно, – уныло выдавила я, с болью простившись с надеждой. – Натан, сколько бы ты не пожалел для меня денег? Я хочу перечислить этим людям некоторую сумму. Я знаю, они живут небогато.
Натан поступил иначе – он протянул мне чековую книжку и ручку. А потом хладнокровно и без вопросов поставил роспись под суммой, которую я вписала в чек – двести тысяч.
До самого заката я сидела на берегу борясь с хандрой, и каким-то образом проявив чуткость Натан даже не пытался меня беспокоить, предоставив одиночество в моё полное распоряжение. Моё состояние угнеталось ещё и отсутствием связи с Грэгом. Он пропал, и мне оставалось только гадать, что же случилось с моим безумным гением. Мне так хотелось поделиться с ним результатами поисков Маркуса. Мне просто было необходимо поговорить с тем, кто знал меня настоящую. Я так устала претворяться. Я так устала быть одна.
Натан предпочёл не вдаваться в подробности терзающих меня воспоминаний, он видел, что эта история заставляет меня грустить, поэтому он, наоборот, старался переключить меня на новую волну, чтобы наново завладеть моими мыслями. Сначала это были просто осторожные шуточки по поводу моих обветренных губ и причёски, а потом налив мне вина мой муж вдруг посмотрел на меня колючим испытывающим взглядом:
– Знаешь, почему я так ненавижу свою мачеху? Не только потому, что всё моё детство она пинала меня, как дворового щенка. В пятнадцать я уехал учиться и возвращаться в родительский дом, даже по праздникам, честно говоря, у меня желания не возникало. Я появился там в двадцать один. За шесть лет, конечно, я изменился, мои братья и сестра тоже подросли. Отец не старел, чахнув над своим капиталом, а вот Аманда со своим увяданием никак не хотела мириться. В день моего приезда мачеха словно увидела меня впервые, была мила, даже пыталась кокетничать, а ночью … забралась ко мне в постель. Меня чуть не вырвало от омерзения. Выпер её с унизительным треском, приложив пару словечек. С тех самых пор мы в контре.
– Боже мой, отвратительно. Скажи, что ты это всё выдумал.
– Нет, это правда. В нашей семейке полубогов сокрыто много грязных историй. Чем больше денег – тем больше свободы, в том числе и моральной. Эти шокирующие подробности естественно не должны просочиться за пределы фамилии Прайс, а так как ты теперь одна из нас, мне захотелось поделиться с тобой пикантными фактами. Хочешь продолжения?
Из своей профессиональной практики я знала, что подробности, особенно мелкие – играют важную роль. А пикантные так вообще раскрывают ситуацию с другой стороны. Мы проговорили о семействе Прайсов полночи, и я действительно узнала много такого, о чём предпочитала бы не знать. Натан вывернул мне изнанку как на исповеди, и я только потом поняла, что до этого он ни с кем не мог поговорить о тайнах своей семьи, из страха, что информация станет орудием в чужих руках. Он сделал то, чего я сделать не могла – открыться. И по-моему, ему даже стало легче. А мои мысли опять вернулись в колею Прайсов, и почувствовав перемену, Натан тут же взялся исполнять супружеские обязанности. Он любил секс, он был словно создан для него, в этом парне было столько энергии, что мне даже начинало казаться, что он втихаря глотает наркоту для допинга.
Голос Нанита ожил в моём ухе неожиданно ночью. Мы только вернулись в Лос-Анджелес, я так жутко устала, что засыпала просто стоя, когда услышала:
«– Кира, я нашел выход. Мы сможем вытащить тебя. Только действовать нужно быстро и конечно же, есть доля риска»
– Во-первых, и тебе привет Грэг, – мне снова пришлось спрятаться под предлогом «принять душ», хотя сил у меня хватило только повернуть вентиль. – Где ты был всё это время? Я уже бог весть что начала думать. Во-вторых, я хочу знать подробности твоего плана.
