с учителем ребенка или школьным психологом. (Иногда дети просят родителей не вмешиваться, но, по мнению Урбански, вы обязательно должны это сделать: объясните ребенку, что по вашему желанию администрация школы сохранит анонимность сообщения и что ситуация может только ухудшиться, если вы не поставите школу в известность.) Если ребенок учится в средней или старшей школе, вам лучше обратиться к учителю, которому ребенок доверяет, или к школьному психологу. Если адекватной реакции не последует, привлеките к решению проблемы других сотрудников администрации, в частности директора школы.
Во время беседы с персоналом школы подробно расскажите, что происходит, и спросите, какие меры они могут принять, чтобы решить проблему. Разработайте вместе план для обеспечения безопасности ребенка и оформите его в письменном виде. План должен включать перечень мер, которые школа обязуется принять в целях решения этого вопроса (например, мониторить определенные точки на территории школы, где обычно случаются инциденты), а также перечень действий, которые должен предпринять сам ребенок в случае продолжения травли. Если же ребенок слишком тяжело переживает эту ситуацию, попробуйте обратиться к хорошему психотерапевту.
Стратегия борьбы с буллингом № 5
Добивайтесь от школы, где учится ребенок, эффективной борьбы с буллингом
Если вас беспокоит вопрос буллинга в школе, где учится ваш ребенок, какие действия вы можете предпринять, чтобы изменить ситуацию? Прежде всего убедитесь в том, что администрация в курсе происходящего.
Если реакция школы на буллинг кажется вам неэффективной, поговорите с учителями или администрацией. Например, в ситуации с буллингом школа не должна применять процедуру медиации, то есть сажать вместе зачинщика травли и его жертву, чтобы таким образом попытаться урегулировать конфликт. Медиация дает положительный результат, только когда проблемы возникают между людьми в одной «весовой категории»[94], но она неэффективна в детской среде, где отношения обострены вследствие дисбаланса сил и влияния. Исследователи также рекомендуют школам отказаться от нулевой терпимости[95], предполагающей такие наказания, как автоматическое временное отстранение от посещения школы или исключение после трех проступков, и чаще реагировать на буллинг, используя восстановительные методы[96], направленные на компенсацию вреда, причиненного пострадавшему.
К сожалению, если проблема принимает системный характер, школам приходится бросать все силы на поиск способов исправления ситуации. Несмотря на существование ряда антибуллинговых программ[97], которые школы могут взять на вооружение, данные исследований говорят о том, что большинство из них показывают минимальную эффективность, особенно в средней и старшей школе. Причина в том, что школы слишком часто легкомысленно относятся к выполнению этих программ[98]: они рассматривают их скорее как способ латания дыр, а не как инструмент для изменения школьной культуры. (Зачастую сами учителя оказываются в рядах тех, кому необходимо радикально меняться: они должны научиться оперативно и грамотно реагировать на буллинг, иначе учащиеся будут считать, что учителям нет дела до их проблем.) Однако здесь есть свои трудности, и это понятно. Учителей катастрофически не хватает, поэтому в итоге учащиеся получают фрагментарные представления об этих программах.
Тем не менее отдельные исследования дают надежду, что в борьбе с некоторыми формами буллинга эффективны общие программы социально-эмоционального обучения (SEL), направленные на воспитание у детей навыков общения, эмпатии и решения социальных проблем. Учителям легче реализовать эти программы на практике. В рамках двухлетнего клинического исследования, в котором приняли участие тридцать шесть школ, специалисты проверили, какое влияние на ситуацию с буллингом оказала одна из программ SEL, известная как «Второй шаг»[99]. Выяснилось, что учащиеся школ в штате Иллинойс, в которых использовалась эта программа, на 56 % реже говорили о том, что подвергались оскорблениям, и на 39 % реже сообщали о том, что подвергались сексуальным домогательствам, по сравнению с детьми из школ, где такие программы не применялись. Кроме того, проведенный в 2011 году метаанализ данных показал, что у школьников, принимавших участие в программах SEL, результаты стандартизированных тестов были на 11 % выше, что дает основания полагать, что дети, чувствующие себя в безопасности и получающие поддержку в школе, учатся лучше[100]. Если в школе вашего ребенка процветает кибербуллинг, вам также следует обсудить это с администрацией.
Буллинг редко прекращается сам по себе, но, когда школы относятся к этой проблеме серьезно и внедряют в повседневную практику научно обоснованные программы и методы борьбы с этим явлением, они способны трансформировать школьную культуру. В школах, где учащиеся относятся друг к другу с уважением и сочувствием, выше успеваемость, формируются более тесные дружеские связи и в целом складывается более здоровая и благоприятная атмосфера.
Ключевые моменты
1. Говорите с детьми о том, что такое буллинг, почему это плохо и что они должны делать, когда становятся очевидцами травли.
2. Научите детей, как управлять гневом и правильно его выражать.
3. Если ваш ребенок занимается буллингом, объясните ему, почему это плохо, и примените адекватное наказание.
4. Если ваш ребенок стал жертвой буллинга, соберите информацию об этих инцидентах и, если необходимо, вместе со школой разработайте план обеспечения его безопасности.
5. Обсудите с администрацией школы методы эффективной борьбы с буллингом и программы профилактики травли.
Глава 4. «Блин, я правда не вру!». Как воспитывать ребенка, чтобы он не лгал и не ругался, по крайней мере не тогда, когда это важно
Я очень смутно помню, когда мой сын начал ползать, когда сделал первые шаги, когда впервые произнес слово «мама». Но я отлично помню, когда он в первый раз выругался.
Это случилось вскоре после того, как ему исполнилось три года. Он играл в другой комнате и, думаю, разозлился, потому что, несмотря на все старания, его зоопарк никак не влезал в игрушечный фургон. Я услышала: «Твою мать, пошли вы на хрен!»
Я застыла от неожиданности.
Моей первой мыслью было: «Я правда услышала то, о чем подумала?» Потом мне стало интересно: «Если я засмеюсь, это будет плохо? Но это ужасно смешно». И наконец, я задумалась: «Черт, что же мне теперь делать?» Я подозревала, что на самом деле он не понимает, что говорит, что он разозлился и расстроился и поэтому решил выпустить пар с помощью обсценной лексики. Скорее всего, он слышал, как я произносила это матерное слово (всего несколько раз, честно), и знает, что оно выражает сильные эмоции. Но я догадывалась, что он не понимает, что это плохое слово, и, конечно, ему не известно его буквальное значение. (Не представляю, откуда взялась вторая часть фразы, но разве она не отражает как нельзя лучше ваши чувства, когда вы злитесь?)
Когда моей дочери было около трех лет, она начала экспериментировать – врать и обманывать. Чаще всего это касалось сладостей. В нашей
