проще бросить и уйти. Но я не могла…
Не могла позволить себе дать шанс зарождающимся чувствам к Кириллу. Юматов был прав — любовь к Покровскому не принесет мне ничего, кроме боли. Но и к Артуру я уже не испытывала того запала, как несколько недель назад.
Правда, возможно, мне стоило лучше узнать его… Может быть, встречами с Юматовым я смогла бы избавиться от симпатии к Кириллу? Но тогда чем я лучше Артура, использовавшего меня в своих целях…
Рухнув на кровать, решила — утро вечера мудренее и уже закрыла глаза, как на телефон пришло сообщение:
«Я вылетаю. Через несколько часов приземлюсь в Москве. Ты уже будешь спать, поэтому не буду будить», — писал Покровский.
«Я включу беззвучный, поэтому все равно напиши. Если не хочешь с раннего утра услышать мой голос», — отправив, заблокировала телефон.
Повернувшись на бок, закрыла глаза и приказала себе спать. Но нутро противилось, заставляя каждую минуту проверять, не пришел ли ответ.
Так прошли первые тридцать минут. Через темноту век мне всегда казалось, что комната освещается экраном смартофона, и я, как идиотка, брала его, чтобы разблокировать.
Но Кирилл не ответил ни через час, ни через два.
Под утро мое измотанное сознание не выдержало, и я погрузилась в дремоту. Сквозь сон я слышала, как собирается Тоня, как она закрывает дверь, оставляя меня в полном одиночестве.
/Кирилл/
«Я включу беззвучный, поэтому все равно напиши. Если не хочешь с раннего утра услышать мой голос», — ответила Вита.
Сжав телефон в ладони, постучал им по лбу.
«Был бы рад…», — подумав, написал. Но через несколько секунд быстро стер, заблокировав экран.
Именно сейчас, я был рад, что следующие несколько дней проведу в Москве. Чувство, испытанное пару часов назад, категорически мне не нравилось, и я хотел до выходных разложить эмоции по местам, окончательно решив, что должен делать дальше.
Не смотря на ночь, в самолете мне не спалось. Очень хотелось написать Вите, но я сдерживался, убеждая себя, что сделаю только хуже, если пойду у нее на поводу.
Столица встретила дождями. Сентябрь вступил в полноправные права, показывая, что он не зря является первым осенним месяцем.
Закинув сумку в гостиничный номер, вызвал такси и поехал к той, ради которой отменил свои съемки на два дня.
Это место снилось мне в самых страшных кошмарах — белые стены, бежевый плиточный пол, много света и бесконечное число лиц. Здесь каждый мог меня узнать, поэтому приходилось скрываться, одевая большую безразмерную толстовку и закрывать голову капюшоном, даже в самый жаркий день лета.
— Проходите, Вас уже ожидают, — сказала милая девушка, одетая в светлый разноцветный костюм.
Подойдя ближе к двери, стук в которую вызывал прилив паники, надавил на круглую ручку.
— Кирилл, — улыбнулся пожилой мужчина, поправив круглые очки, — рад тебя видеть.
Николай Михайлович за последние несколько лет практически стал членом моей семьи. Именно он видел меня в периоды полного отчаяния, успокаивал, когда никто не замечал, как было плохо.
— Как она? — приглушено спросил я, словно каждое слово острым ножом резало горло.
— Не буду лгать, — он скрепил ладони в замок, — с каждым днем Татьяне становится тяжелее сопротивляться болезни.
Я закрыл глаза и тяжело вздохнул.
Мама… Как много значит это слово. Какие-то четыре буквы, но такой безграничный смысл.
До шестнадцати лет у меня было беззаботное детство. У отца был свой преуспевающий бизнес, мама работала, как говорили ее пациенты, «ангелом». Она была хирургом, спасшим тысячи человеческих жизни. Но свою она сберечь так и не смогла.
Первые симптомы болезни показались сразу, как маме исполнилось пятьдесят лет. Она стала рассеянная, нервная. Постепенно я стал замечать, что даже события, произошедшие несколько дней назад вспоминались ей с трудом.
Спустя многие исследования, консультации врачей маме поставили диагноз — «Прогрессирующая деменция». Сначала нас утешали, что это только начало заболевания и она ещё долгое время сможет прекрасно жить, и, возможно, даже работать.
Но из прогнозы были слишком оптимистичными. Каждый месяц маме становилось только хуже. Папа не выдержал и прямо перед моим поступлением в университет ушел из семьи, взвалив на меня непосильную ответственность.
Сбережений, оставленных им, могло хватить на несколько лет безбедного существования. Но я не мог оставить маму без лечения, поэтому пытался подрабатывать. Правда несовершеннолетнего человека без образования и опыта работы не хотели даже брать подсобным рабочим.
Тогда помог отец, который устроил меня в ресторан. По вечерам я играл там на фортепьяно и даже иногда пел. Именно там меня увидел Эрик, предложив попробоваться в рекламе и кино. Так и закрутилась моя «популярность».
Накопив первую внушительную сумму, я нашел отличную клинику в Москве, где познакомился с Николаем Михайловичем, который для меня стал «ангелом».
— Ты не мог бы навещать маму чаще? — спросил врач. — Сейчас она ещё помнить, что у нее есть сын. Но я не могу гарантировать, что так будет ещё какое-то время.
— Через полтора месяца я смогу переехать в Москву, — я поднял на него полный боли взгляд. — Она сможет продержаться это время?
— Кирилл, ты прекрасно знаешь, как непредсказуема эта болезнь, — он встал с кресла, пересев ко мне на диван. — Мы делаем все, что в наших силах.
— Я знаю, — сдерживая эмоции, ответил.
— Идем, — Николай Михайлович встал, — мама соскучилась по тебе.
Каждый шаг до знакомый палаты давался с трудом. Нет, я безумно хотел ее увидеть, обнять и сказать, как соскучился. Но каждый приезд мама менялась внешне — болезнь отбирала жизненные силы, прибавляя все больше морщин. И это убивало.
Моя красивая, полная сил и энергии любимая женщина угасала… И даже мои деньги не могли помочь ей, вернуть молодость и здоровье.
— Привет, — еле сдерживая слезы, произнёс я, войдя в палату. — Ты скучала по мне? Прости, что заставил так долго ждать…
— Мой мальчик, — прошептала она, сев на кровати, — ты приехал…
Еле передвигая ноги, я подошел к ней, крепко прижав к себе, поцеловал в макушку.
— Куда я без тебя, мам? — проговорил я, надеясь, что как можно дольше буду для нее «моим мальчиком».
Глава 12. «Сближение»
Я проспала до обеда. Кирилл так и не позвонил, даже сообщение не отправил о том, что все в порядке и он удачно приземлился в Москве. Это задело. Оказалось, я действительно слишком мало для него значу.
«Алине ты точно написал», — ненароком подумала, но в этот же момент почувствовала отвращение к своим мыслям. Какое право я имела вмешиваться в их отношения?
«Это только привязанность. Ты просто привыкла, что он рядом. Это обязательно пройдёт», — убеждала себя, но
