— Простите? — непонимающе хлопнул глазами канцлер.
— Говорю, актёр из Вас так себе, — громче ответила фарфоровая девушка. От звука её голоса даже Инди очнулся и сел на кровати, разглядывая нас с недоумением. Сонный мозг пока ещё не понял, зачем мы здесь собрались.
— Вы сравниваете эльфийского лорда с развлекающим персоналом? — возмутилась одна из ведущих дворцовых лекарей.
— А Вы оклеветали принца, — парировала статуя.
Вечный Лес, да почему она разговаривает?
И, кажется, наш план по объединению семей через Инди и младшую дочь канцлера не просто дал трещину, он активно трещит по швам, грозясь рассыпаться в прах в любой момент.
— За клевету полагается… — между тем продолжила она.
— С-смертная казнь за клевету на королевс-скую с-семью полагаетс-ся, — раздалось шипение. Это шейное украшение статуи в виде змеи подняло голову.
Вот тут я не выдержал. Покачнулся.
Натаниэль едва успел подхватить меня под руку, хотя и сам был в шоке.
— Кто это и откуда они знаю наши законы? — шепнул он.
Дёрнул плечом. Откуда я знаю, кто это? Сам в таком шоке, что понятия не имею, как реагировать.
Ситуация осложнилась ещё и тем, что Индарэллан полностью пришёл в себя.
Лена
Смотреть на местного короля, впавшего в ступор от моих резких заявлений и поведения Мартынко было забавно.
Надеюсь, это всё временное. Никогда не любила злорадствовать, а тут прямо искреннее удовольствие получаю от процесса доведения короля и его прихвостней до истерики.
Это всё от долгого отсутствия нормального общения и последствия плена у Босхафта, да. И это всё пройдёт. Обязательно.
Когда-нибудь должно же?
Я старательно отвлекала всю собравшуюся толпу, сморозила глупость про наказание за клевету. Откуда я знаю, есть оно в этом мире или нет? Ориентировалась я только на поверхностные знания нашего законодательства. Но слова Мартынко подтвердили, что и здесь есть такой закон. Только вот наказание за этот проступок вообще ни разу не соответствующее. Смертная казнь за клевету на члена королевской семьи! Хотя… с какой-то точки зрения, наверное, это даже правильно.
Так как я вообще ни разу не юрист, надеялась, что дальнейшие переговоры либо возьмёт на себя змея, которая, чувствуется, неплохо разбиралась в юриспруденции, либо Лан очнётся.
Сбылось последнее.
Эльф уселся на кровати, внимательно рассматривая посетителей.
— Давайте ещё раз, — чуть хриплым после сна голосом начал он. — Кто утверждает, что я совратил леди?
По комнате пронёсся возмущённый ропот.
— Как нам любезно напомнили, — вкрадчиво продолжал он, — за клевету на меня, так как я являюсь членом королевской семьи, полагается смертная казнь. Повторяю свой вопрос ещё раз. Кто утверждает, что я затащил леди в кровать?
— Ваше высочество, — голос эльфа, поддерживающего под руку монарха, так и сочился ядом, — Вы же понимаете, что нам недостаточно слов. Как и того, что у Вас в свидетелях заговорённые предметы. Я же правильно вижу, что с нами разговаривает статуя? Кто знает, что за заклинание Вы использовали для её оживления? Вдруг Вы специально внедрили в неё плетения, направленные на поддержку создателя во всём.
— Ой, дура-ак, — протянула Мартынко и тоже фыркнула, показывая своё отношение ко всем этим словам.
— Дурак или нет, но нас, тех кто пришёл на крики моей дочери, увидевших её в постели принца, намного больше. И слово наше имеет больший вес, — парировал он.
Хотелось побыть немного Станиславским.
Не верю! Ненатурально это выглядит. Эх, в нашем бы театре за такую неумелую игру…
— Дочь канцлера, значит, — пробормотал Лан. — Кто из вас настаивает на том, что я соблазнил леди Альтаррес? — холодно поинтересовался он. — Я так и не услышал ответ на этот вопрос.
Одна за другой начали подниматься руки. Только прислуга и монарх не спешили присоединяться. А, ну ещё и тот эльф, который назвал себя отцом соблазнительницы. Он пока только с усмешкой следил за увеличением числа своих сторонников.
Лан наблюдал за всем происходящим с кривой улыбкой.
— Что ж… — протянул он, когда увидел окончательное количество тех, кто страстно желал его женить на этой девушке. — Ну хорошо. В таком случае, вызываю вас всех на суд Вечного Леса.
— Но ваше высочество! — воскликнул кто-то из присутствующих.
— Что, вы уже не настаиваете на том, что я совратил леди Альтаррес? — принц искривил губы в презрительной улыбке.
Быстро, однако, эти аристократы переобуваются, прямо на ходу. Стоит только припугнуть…
Кстати, а что за суд такой? Почему они его так боятся?
— А я вот настаиваю на обращении к Лесу, — с улыбкой крокодила продолжал Лан.
Не знаю, как улыбаются голодные крокодилы, но по моим внутренним ощущениям делают они это именно так.
— Ой, дура-ак, — король прикрыл глаза рукой, лишь бы не видеть происходящее.
Глава 7. О новостях и открытиях
В общем, дело замяли, от предложения поучаствовать в суде все отказались, видимо, на самом деле боялись наказания за преступление. Интересно, что там за суд Вечного Леса всё-таки? Если Лана спросить, он же наверняка расскажет, да?
Девицу вывели из спальни насильно под руки, потому как она отказывалась выходить. Кажется, её накрыла истерика от того, что ей всю малину обломали.
Видимо, Лан всё-таки был не прав, когда говорил, что девушку просто родственники подослали. Тут, скорее, имела место тщательно спланированная диверсия, в которой эльфийка охотно принимала участие, а мы с Мартынко, нехорошие такие, всё испортили своим вмешательством. А потом и Лан, когда окончательно проснулся, добавил огонька.
И теперь принц с усмешкой наблюдал, как процессия покидает его покои.
— Зайди завтра ко мне после обеда, — обронил его отец и тоже вышел.
Мы остались одни.
— Лена? — Лан обернулся ко мне.
Я всё так и стояла чуть в стороне от его кровати.
— Спасибо, — искренне поблагодарил он, поймав мой взгляд.
— Да не за что, — хмыкнула я и уселась на кровать. Благо, она была достаточно широка, чтобы мы друг другу не мешали.
— Как это не за что? Вы не обязаны были мне помогать, — тут же возмутился он.
— Я просто не смогла промолчать. Кстати, можно на «ты», — я чуть улыбнулась.
— Тогда и ко мне обращайся так же, — вернул улыбку эльф. — Я твой должник.
— Скорее, это я перед тобой в неоплатном долгу. Кто меня у Босхафта спёр?
Лан закатил глаза, но было видно, что уголки его губ подрагивают от едва сдерживаемой улыбки.
