– Я тоже, – задумчиво промолвил Сейбер. Уокингемы были хорошо известны в определенных кругах. Сейбер слышал о них от Девлина, у которого были самые разные знакомые. – Уокингемы никогда не посмеют и пальцем тебя тронуть, любовь моя. – Ходили слухи, что отец и сын имели склонность к совместным оргиям и делили между собой своих женщин.
– Мне это нравится.
Он слышал Эллу словно сквозь туман.
– Что тебе нравится?
– Что ты назвал меня «моя любовь». Видишь ли, мы оба думаем одинаково, мы оба знаем, что так и должно быть. Отныне мы будем вместе. И ничто не сможет нас теперь разлучить.
Нельзя позволить Уокингемам даже на шаг приблизиться к Элле.
Сейбер тяжело вздохнул.
– Ты должна вернуться вниз.
– Если только ты пойдешь вместе со мной. Он похолодел.
– И думать об этом забудь.
– Тогда и я не пойду.
– Не будь ребенком.
– Не смей называть меня ребенком! Я многие годы ждала этого момента. Я больше не позволю тебе бросить меня. – Для пущей убедительности она запечатлела крепкий поцелуй у него на губах. – Вот так. – Она с победным видом взглянула на него, чуть отстранив лицо. Ее припухшие губы являли свидетельство недавних поцелуев, его борода оставила на ее нежной коже красные следы. А что делать с ее спутанными волосами, он понятия не имел.
– Ты должен спасти меня от Уокингемов – Пома и его мерзкого папаши.
Желание защитить девушку и найти прибежище среди знакомых теней завладело Сейбером.
– Струан не отдаст тебя этим мерзавцам.
– Они богаты. Папе это известно. И у них хорошие связи в обществе.
– Об этом не может быть и речи, – возразил Сейбер, прежде чем успел обуздать вспыхнувший гнев.
Элла гладила его руки. Потом осыпала поцелуями шрамы – свидетельство его несостоятельности как солдата, командира и защитника своих людей.
Сейбер схватил ее запястья.
– Элла…
– Тише, успокойся. Для тебя так будет лучше. Матери всегда говорят своим детям, что поцелуи смягчают боль.
Он невесело рассмеялся:
– Уж я-то далеко не ребенок. Да и вы, сударыня, не моя матушка.
– Ну конечно, нет. Почему ты понимаешь все буквально! Я всего лишь хотела сказать, что раз матери говорят это своим детям, значит, так и есть на самом деле. О Сейбер, я бы хотела никогда не покидать эту комнату.
– Наши желания далеко не всегда исполняются, – произнес он.
– Про тебя ходят такие нелепые лживые слухи.
– Правда?
– Я знаю, это клевета.
Слова Эллы медленно доходили до его сознания. Он поглаживал кончиками пальцев ее нежную кожу – чуть выше завязки чулка.
– В твоей жизни не может быть никакой куртизанки – это совершенно ясно. Ты бы никогда не унизился до общения с таким существом.
Сейбер убрал руку.
– Я слышала, эти глупые старикашки в клубе Сибли рассказывали про тебя всякие небылицы. Ты просто не стал говорить им, что все это ложь.
– О чем ты, Элла? – спросил он, прекрасно зная, о ком идет речь.
– Я говорю о графине Перруш. Я спрашивала маму, кто она такая, и мама сказала, что это французская куртизанка, имеющая склонность к… Ну, я не знаю, к чему именно она имеет склонность, но, вероятно, что-то неприличное. Как бы то ни было, в свете только и говорят, что о тебе и Марго.
Значит, о нем сплетничает весь Лондон? Что ж, тем лучше. Они с Марго на это и рассчитывали.
– Мы разом покончим с грязными слухами, – продолжала Элла. – Я помогу тебе.
– Элла, мой милый дружочек, тебе и в самом деле пора вернуться к остальным гостям. – Он решительно отстранил девушку от себя, взял сорочку и натянул ей через голову. Когда она подняла руки, у него захватило дух – так она была соблазнительна. Еще немного – и он не в силах будет сдерживать себя. Необходимо скорее услать источник соблазна.
Как только Элла была одета, Сейбер усадил ее на стул перед трюмо, мысленно возблагодарив Бога за то, что рядом на столике нашлись щетка и гребень. Он сосредоточенно стал приводить в порядок волосы Эллы.
Ее тихий смех заставил его прекратить занятие и заглянуть в лицо девушки.
– Что тебя так развеселило?
– Ты. В роли горничной. Хотя, по правде говоря, ни одна горничная не доставляла мне столько удовольствия, всего лишь расчесывая мои волосы. Теперь посмотрим, сможешь ли ты заплести косу.
Он протянул ей щетку и гребень.
– Нет, мы посмотрим, как у тебя получится, маленькая злючка. Я буду подавать эти устрашающие на вид шпильки.
Пока девушка ловко заплетала и укладывала волосы, Сейбер отыскал на полу свою рубашку и повязал шейный платок.
– Я провожу тебя, – сказал он, надевая жилет.
– Ты будешь со мной, – добавила она сладким голоском. – И тогда все ужасные сплетни про тебя и графиню Перруш потеряют силу.
Он не может сейчас говорить с Эллой о Марго. Он был пока еще не готов объяснить ей, в чем состоят отношения, которые связывают его с француженкой.
– Элла, – терпеливо промолвил он. – Ты и так уже во многом помогла мне.
Она ухмыльнулась.
– Мне кажется, ты помог мне гораздо больше. Но скоро я прочту мамину книгу и узнаю, как мне наилучшим образом выполнить мою часть соглашения.
Сейбер, влезавший в этот момент в рукава черного сюртука, замер от неожиданности.
– Соглашение? Мы не заключали никакого соглашения. Ты понимаешь, почему я не могу так дальше продолжать. И почему мне следует держаться от тебя подальше. Несмотря на все мои опасения, я не могу поручиться, что буду сожалеть о том, что произошло между нами сегодня. Скорее, наоборот, воспоминания об этом будут сладостными.
– А тебе и не надо будет вспоминать. – Она вскочила на ноги и покружилась. – Видишь? Прямо как новенькое. А вот под ним теперь все другое.
– Элла…
– Тебе не надо будет вспоминать, потому что мы будем отныне повторять это каждый день – и по нескольку раз.
Рот у него сам собой раскрылся от изумления. Ее смех прозвенел в тишине комнаты.
– Ах, дурачок. Ты и вправду думал, что я тебя разлюблю из-за каких-то шрамов? Ты ведь так думал, скажи? В Шотландии, когда ты отослал меня из дома Девлина, то постарался, чтобы я не увидела твоего лица. И в Сибли тоже. Ты пытаешься скрывать лицо в тени. Мне бы следовало рассердиться на тебя за это, но я не могу.
– Благодарю, – вымолвил он пересохшими губами.
– Как хорошо, что мои прошлые несчастья придали мне решительности. Надо сказать, милорд, я нахожу ваши шрамы весьма привлекательными. Господи, только подумать, что теперь мне придется соперничать со всеми девицами, которые будут за тобой увиваться. Ты вскружишь головы всем светским дамам.
