Mon Dieu! Все было так, как и подозревает дедушка, подумал Гейб.
— Габриэл, я ждал, что ты начнешь отрицать всякие отношения с Жанной-Мари. Но ты не стал защищаться...
Гейб старался держать себя в руках.
— Папа, я спал с ней только один раз. Это была ночь фестиваля. Та ночь, когда ты мне сказал, что мать к нам не вернется. В ту ночь я пошел на траулер пораньше и купил выпивку. Жанна-Мари, должно быть, следила за мной. Эвангелина помогала тогда Кармель с угощением. Она не могла видеть нас вместе! У меня та ночь как в тумане. Но в некоторые моменты, помню, отсылал Жанну-Мари домой. Она отказывалась. Будто жалела меня. Мол, она слышала о разводе от своей матери. Если быть честным, я не особенно помню ту ночь. За исключением того, что, благодаря твоим беседам, я принял меры предосторожности.
— Это значит, что она не могла забеременеть от тебя? — закричал Жиль.
Гейб понял, что отец был обманут со всех сторон. Он покачал головой.
— Пока мы не выведем на чистую воду одну из этих парочек, мы не можем ничего утверждать.
— Габриэл... Это я все натворил...
— Не ты, папа. Эвангелина! Она тут настоящий обвиняемый. Со своим оруженосцем Сесиль эта женщина годами выполняла свою грязную работу.
Он сделал еще шаг.
— Что сказала Андреа сегодня вечером моя сестра?
— Она задала вопрос об отцовстве ребенка. Андреа имела в виду Ива. Но Сесиль этого не знала. Сесиль решила, что секрет известен. И у нее сорвалось с языка имя Клода. Потому что именно он — отец того ребенка.
Жиль отпрянул.
— Брат Эвангелины?! Помню, он уезжал с острова в то же самое время, что и ты...
— Правильно. Бог знает, как долго этот извращенец мучил Жанну-Мари! И как долго Эвангелина знала об этом и никому не говорила. И она разработала план — связать беременность своей дочери со мной. Поэтому и послала ко мне в Нью-Йорк Жанну-Мари, надеясь, что та вернется с кольцом на пальце.
— Жанна-Мари приезжала к тебе в Нью-Йорк? — ужаснулся Жиль.
— Да, папа. Надо отдать ей должное, она не сказала мне о беременности. Только призналась, что любит меня и надеется, что я смогу вернуться на остров. Я ответил, что мне это неинтересно. А ей посоветовал вернуться домой и устроить свою жизнь. Если бы я знал, что она беременна, я бы уступил ей! А это был не мой ребенок...
Отец пришел в ярость.
- Теперь все становится понятным. Жанна-Мари не смогла заполучить тебя, тогда она взялась за Ива!
— Все устроила Эвангелина, — кивнул Гейб. — Жанна-Мари, наверное, стыдилась своей вины, хотя это была и не ее вина. Мать умела манипулировать ею и заставляла делать все, что хотела. А теперь ее дочь нуждается в помощи психиатра.
У Жиля глаза потемнели от гнева.
— Это ее работа. В молодости она упустила меня и затаила зло. А потом увидела возможность отомстить мне, без жалости используя собственную дочь.
- Ты думаешь, Ив знает правду?
Они долго смотрели друг на друга. Первым заговорил отец.
- После того, что ты рассказал мне сегодня... Я знаю только одно. Они в браке, и они преданные родители.
- Тогда я ничего не буду говорить Иву. Пусть это поможет Жанне-Мари. — Наступило, долгое молчание.— А это не дело рук Эвангелины, что мама уехала с острова?
Опять наступило молчание. Потом пришел ответ.
- Давно, когда я был совсем молод, у папы начались тяжелые времена. Я хотел помочь ему и искал вторую работу. Эвангелина сказала, что ее отец возьмет меня, потому что ее брат Клод терпеть не мог ловить рыбу. Так я начал работать на отца Эвангелины. На острове тот был единственным процветающим человеком. Он сразу выплатил мне годовой аванс, и я его сейчас же отдал папе. А затем я встретил твою мать. И понял, что не смогу жениться на Эвангелине. Конечно, ее отец тут же уволил меня. Он потребовал, чтобы я немедленно вернул ему аванс, причем с процентами. Или он обратится в суд. На острове мне негде было взять деньги. И я не хотел, чтобы папа или твоя мать знали об этом. Я взялся выращивать норок на экспорт. И вернул отцу Эвангелины каждое су. Я выращивал норок и ловил рыбу, но мы годами жили на грани нищеты. На одном из вечеров у Сесиль Эвангелина открыла твоей матери мой секрет. Когда Кэрол узнала истинную причину нашего бедственного положения, она пришла в ярость. Потому что с самого начала ее отец мог дать нам заем. Кэрол упрекала меня, мол, моя гордость разрушила наш брак. Потом она объявила, что разводится со мной. Это и был тот результат, которого добивалась Эвангелина. Кэрол объявила, что оставит всех детей здесь. Потому что у вас у всех ловля рыбы в крови. В другом месте вы не будете счастливы. И с тех пор она каждый месяц приезжает на остров, чтобы побыть с вами. Ее визиты удерживают меня на плаву.
— А ты когда-нибудь просил ее вернуться насовсем?
- Нет. Каждую минуту, которую она прожила со мной здесь, она сталкивалась с неприятностями и враждой. Я не чувствую себя в праве просить ее о втором шансе.
Гейб провел дрожавшей рукой по волосам.
- Мы оба, папа, готовы были позволить гордости разрушить нашу жизнь. Но мы с этим покончим!
- Покончим, — прошептал отец и обнял сына.
Утром, как всегда, взошло солнце. Яркое и сияющее. Андреа надела джинсы и желтую блузку. Она умирала от желания узнать, что случилось вчера вечером, когда Гейб нашел отца, но будить спящего мужа не стала.
Теперь, когда необходимость зачатия прошла, можно и прекратить любовные игры. Последние несколько недель он демонстрировал перед ней поведение страстно любящего мужа. И в том, что она не забеременела, его вины нет.
К тому же Андреа боялась, что муж, проснувшись, почувствует себя обязанным повести ее смотреть дом Кармель. А ей меньше всего хотелось, чтобы ее видели в этом доме. Она не собиралась жить с ним в этом доме.
На лестнице ее встретил Жак. Узнав, что она собирается самостоятельно исследовать город, он добродушно предложил ей свой велосипед.
Андреа предупредила деда, что скорей всего до обеда не вернется. Гейб хотел провести время со своим другом Фабрисом.
Жак настаивал, чтобы она позавтракала, но она сказала, что зайдет в одну из сказочных кондитерских, мимо которых они проходили вчера. Там и побалует себя. Он стоял, махал ей рукой и улыбался. Эта картина стояла у нее перед глазами всю дорогу до города.
Она заметила фруктовую лавку, оставила велосипед снаружи и прошла к прилавку. При виде прекрасных фруктов она почувствовала, что голодна. Андреа уже наметила роскошную золотистую грушу, как кто-то позвал ее по имени. Она оглянулась. Это была блондинка учительница, которую она встретила в Галифаксе перед посадкой на самолет.
— Bonjour, Marsha!
Блондинка улыбнулась и ответила ей таким же приветствием.
