Мэри по-прежнему щурилась с мрамора и, конечно, молчала. Но мне почему-то показалось, что от памятника начало исходить тепло, и даже влага показалась на серой поверхности.
– Мэрька, он опять влип в историю и сейчас в тюрьме. Я не знаю, что делать, – продолжила рассказывать я так, словно она действительно меня слышала, – понимаешь, я чувствую, что он не виноват, он не мог. Он бы иначе сделал, ты-то знаешь. Ну, глупо ведь – с допотопной винтовкой в полный ресторан! Не могло такого быть! Положить десять человек на глазах у толпы – Мэри, ты подумай! Такое даже для него – слишком. У меня просто в голове не укладывается! Я не знаю, как ему помочь, а он отказывается от адвоката! Я посылала к нему приятеля, так его завернули – мол, клиент против. Я ничего не понимаю, Мэри! Он отказывается именно от моей помощи – или вообще от любой? Он не хочет поговорить, написал адвокату, что не выйдет на свидание ни с ним, ни со мной, я просто не понимаю, что с ним. Джеф пока не в курсе, но мне придется ему сказать… Даже не знаю, как он отреагирует, ты ведь помнишь, он никогда не был в восторге от нашего общения. Я чувствую, что он мне выскажет, конечно, но ведь ты понимаешь, что я не могу Алекса бросить – вот так… – я вытерла выкатившиеся на щеки слезы.
Только Мэри я могла пожаловаться на судьбу, потому что только она поняла бы и не осудила. У меня был муж – спокойный, уравновешенный, надежный, как якорь, Джеф. Я любила его, правда, любила и не представляла себе жизни отдельно от него. Но… Алекс. Алекс, которого я знала с собственного детства, Алекс, который то исчезал, то возвращался, то умирал, то вновь воскресал и вновь объявлялся в моей жизни, рассаживался по-хозяйски, закинув щиколотку одной ноги на колено другой и покуривая трубку, к которой пристрастился в последние годы. Все плохое в моей жизни было связано с ним – но и многое хорошее тоже. Мне кажется, я буду с ним всю жизнь – пусть не рядом, но вместе. Он вытаскивал меня из разного рода переделок, помогал, утешал. Точно так же, как помогал Мэри, когда она была жива. И даже больше… Ей он помог уйти. Я буквально клещами вынула у него признание в этом в тот момент, когда он лежал после тяжелой операции и был буквально на волосок от реальной смерти, а не мнимой, как обычно. Именно тогда он признался мне в том, что это он помог обездвиженной после удара по шее Мэри умереть. Я, правда, и сразу подозревала, что это Алекс, но доказательств у меня, конечно, не было. И вот он признался в этом сам. Я даже не помню, какие чувства испытала, услышав это признание. От Алекса я всегда ждала чего угодно. Но потом, со временем, я вдруг поняла, что он спас Мэри этим своим поступком. Спас – и сам потом мучился неимоверно, потому что совершенно разные вещи – убить здорового мужика и лишить жизни беспомощную женщину, которая не может сопротивляться, а только смотрит на тебя полными боли глазами и повторяет:
– Мне будет легче, если это сделаешь ты.
Я прекрасно понимала, что он ощутил в то мгновение. Это был самый логичный финал самого странного романа в жизни Алекса. Романа с женщиной, которая любила его и готова была перегрызть себе за это горло, потому что считала его моим. Мэри не смогла предать нашу дружбу, как я ни пыталась внушить ей, что у нас с ним все кончено навсегда. Мэри не поверила. И вот теперь ее нет – и его почти нет.
Дул пронизывающий ветер, у меня совсем замерзли руки, я прятала их в рукава шубы, но никак не находила в себе сил встать и пойти к машине. Ледяная улыбка Мэри не давала мне сделать этого. Мне казалось, что она знает что-то, знает – и не может донести до меня это свое знание, и сколько бы я ни сидела на деревянной скамье, все равно ничего не услышу, не пойму. Я тяжело поднялась, подошла к памятнику и погладила изображение Мэри:
– Спасибо, что выслушала, милая. Только ты можешь понять.
Постояв еще минуту, я вышла из оградки, заперла калитку и направилась к выходу.
Дома все было в порядке – Маша досыпала после обеда, Ирина сидела в большой комнате и ловко орудовала крючком, из-под которого уже показались отчетливые очертания белого ажурного воротничка.
– Вы свободны, Ирина, спасибо.
Я протянула ей деньги, и няня, убрав в сумку вязанье, стала собираться.
– Я покормила Машу супом и пюре, почитала ей, мы поиграли в фигурки – видите, это она сама составила, – Ирина указала на стоявшую на полу логическую игрушку для малышей, которую они с Машей собирали.
– Да, хорошо, – рассеянно проговорила я, думая о другом.
– У вас все в порядке? – коснувшись моей руки, спросила няня, и я встрепенулась:
– Да, Ирина, все нормально. Задумалась просто.
Няня попрощалась и ушла, захлопнув за собой дверь, а я села на диван, не в силах пошевелиться. Такое впечатление, что из меня высосали все соки и я не могу больше ничего – так и буду сидеть на этом диване. Время шло, скоро вернется Джеф, и мне нужно как-то собраться и идти готовить ужин, но я не могла. Ко мне пришла проснувшаяся Маша, залепетала что-то, залезла на колени и смешно заглядывала в лицо, завешенное упавшей челкой.
– Да, милая, сейчас, – пробормотала я, прижимая девочку к себе. – Сейчас папа приедет, мы с тобой ужин будем готовить.
Джеф вернулся как раз в тот момент, когда я наконец совладала с охватившей меня слабостью и пошла в кухню. Дочь с визгом понеслась в коридор, и оттуда я услышала голос мужа:
– Красавица моя! Папа соскучился, весь день своих девочек не видел. А мама где?
– Там! – громко заявила дочь, и Джеф вошел в кухню, неся девочку на руках.
– Привет, Марго. – Он чмокнул меня в щеку, и я виновато забормотала что-то об отсутствии ужина, но от внимательного Джефа не укрылось мое странное состояние.
Поставив Машу на пол, он развернул меня к себе, вынул из руки нож, которым я собиралась резать курицу, и заглянул в глаза:
– Что-то случилось?
Скрывать уже не имело смысла – лучше пусть он узнает от меня, чем от кого-то еще.
– Мне надо поговорить с тобой, – произнесла я, и Джеф сразу напрягся:
– Чувствую, я уже знаю, о чем пойдет речь. Вернее – о ком. Угадал?
– Угадал, – вздохнула я. – У него проблемы, Джеф, и я пытаюсь понять, кто…
– Марго! – прервал муж, увлекая меня за собой в комнату и усаживая там на диван. – Марго, мы с тобой не первый день знакомы. Ты прекрасно знаешь мое отношение ко всему, что связано с Алексом. Скажи – зачем ты полезла в это снова?
– Я не полезла бы, если бы…
– Я не прошу оправдываться, я прошу объяснить, – настойчиво, но пока еще мягко повторил Джеф, усаживая на колени подбежавшую Машу. – Я никак не могу понять, что тебя теперь-то связывает с ним? Воспоминания? Или ты стремишься выяснить, до какого предела я буду терпеть это?
– Джеф! Я умоляю тебя – не начинай! К тебе это вообще не имеет никакого отношения!
– Да? У моей жены есть дела, не имеющие отношения ко мне? Не находишь, что это странно?
