…
Через неделю я пропала вместе со старинными изумрудами. Впрочем испанская гражданка Элис Лисовски-Иглесиас пропала также. По паспорту я значилась Ивановой Татьяной. Друзья называли Просто Элис, а близкие — Алисой.
***
Вчера позвонили из госпиталя в Швейцарии, сказали, что папе стало хуже. Бросив всё, как обычно я делала этот год, вылетела к отцу.
— Папа, папочка! — кричала я в трубку.
— Алиска, не кричи, оглохну. Да жив я, жив. Не дождёшься! Подумаешь анализы подкачали. Не торопись, не гони по автобану.
— Не буду!
— Лиса, я знаю тебя. Вечно врёшь, соглашаешься, а делаешь своё.
— Пап, я обещаю, — сказала я, втопив педаль газа до упора.
Нажала отбой, и в этот момент почувствовала удар в левый бок автомобиля. Машину высоко подкинуло и скинуло в кувет.
Последние кадры мелькнули перед глазами. Затем вылетела подушка, и я отключилась.
Я даже не успела ни о чём пожалеть…
***
Сначала я провалилась в ад, где мне было очень больно. Страшное жжение в ноге и руке. Я не могла ни вдохнуть ни выдохнуть. Казалось, тело больше не принадлежит мне. Будто я марионетка, и меня дергают за ниточки туда-сюда, вытаскивают из дыры, слышу звук пилящий мой мозг напопалам. Скорее всего, я застряла, и это спасатели снимают искарёженную автомобильную дверь с петель.
А может, я умерла и это мой ангел-хранитель вытаскивает мою Душу из бренного греховного тела?
Я облизала засохшие губы и почувствовала солённую кровь. Вряд ли в чертогах Бога, я бы ощущала боль и и кровь Значит, я жива!
Лежу в темноте, намереваюсь открыть глаза, пытаюсь заговорить. Как на зло, не могу нормально распахнуть глаза, что-то мешает увидеть окружающих. Через узкую щель вижу медиков. Они быстро двигаются, оказывая мне первую помощь. Я говорю с ними, но они меня не понимают! Хочется кричать от бессилия, но сил нет.
Через минут пять до меня доходит, что лопочу по-испански, не могу вспомнить больше ни одного языка. Но я точно знаю, что говорю на нескольких!
Из глаз катятся слёзы отчаяния. Больно, очень больно. Медленно поднимаю одну свободную руку, ощупываю лицо. Твою мать! Один сплошной отёкший шар, будто меня покусали пчёлы.
Мою руку вежливо отстраняют.
Пытаюсь снова заговорить, вроде вспомнила русские слова. И тут понимаю, что отекла гортань. Из меня рвутся нечленораздельные звуки, и я задыхаясь, вырубаюсь.
***
Открываю глаза и удивлённо смотрю на маму. Она вся такая красивая молодая в летящем летнем платье с большими желтыми цветами. Стройная русоволосая девушка, с ниспадающими каскадом длинными волосами.
И я точно знаю, что это то золотое время жизни, когда я ее любила и боготворила, называя Роднулей.
Лицо мамы напряжено от бесконечной перепалки с Дианой.
Моя родная сестрёнка ещё та упрямая зараза, она сидит на шезлонге перед бассейном, прячет маленькое едва загорелое тело под огромным зонтом, длинные осветленные солнцем волосы под соломенной шляпкой, и смотрит мультфильм на русском языке.
А бедная мама уже полчаса кричит на нее по-испански, что нужно смотреть только испанские каналы, чтобы выучить сложный язык.
Упрямая Ди корчит мордочку, подмигивает мне, и продолжает выводить маму из равновесия. Я смеюсь и решаю помочь сестре, добавить маме стресса.
— Мамочка, налей ещё сок! — лопочу на чистом русском.
— Элис, ты уже выпила два стакана. Лопнешь!
— А ты налей, и отойди!
— Так! — взрывается мама. — Чертовка-Лиса, и ты туда же! Помогаешь Диане? Обе будете наказаны. Сдайте игрушки, и марш по комнатам!
Мама не шутит! Лучше не перечить сейчас. Иногда ее бомбит, она кричит и много плачет.
Насупив в мелкой обиде брови поднимаемся к себе. На прощанье и в честь общего сестринского братства, кидаемся с Ди друг другу в обьятья, а затем расходимся по отдельным комнатам.
Наутро мама не разбудила меня, но у меня уши-локаторы, как у эльфов, я услышала шум подъехавшей машины. Резво вскочив с койки, нахлобучила на себя вчерашнее платье с лебедями и кинулась на выход. На цыпочках прокралась в гостинную, где сидели незнакомые мне мужчина и женщина. Спрятавшись за углом, выглядывала и наблюдала за ними.
— Алиса?! — мужчина встрепенулся, подскочил с места и опрометью кинулся ко мне.
Я жутко испугалась, и закричав:
— Мамочка, — кинулась в глубь дома.
— Николай, кажется, мы договорились пятьдесят на пятьдесят. Не прикасайся к Алисе.
Мама, затянутая в черное узкое платье выплыла в коридор. В одной руке она тащила чемодан, во второй упирающуюся Диану.
Я схватила сесту за руку.
— Куда она-туда и я.
— Алиса, ты никуда не едешь! — сказала строго мама с посеревшим лицом.
Я громко рассмеялась. Мама шутит?!
Мужчина и женщина стремительно поднялись с мест и направились к Диане.
Я в ужасе смотрела, как Ди предательски протягивает руку незнакомцу с взьерошенным взглядом, а затем выдирает свою теплую руку из моей.
— Ты не можешь бросить меня и маму! — кричу я и рыдаю.
— Элис- это наш папа, — шепчет сестренка. — Мама сказала, что я ему очень-очень сейчас нужна. А потом ты вырастешь и приедешь к нам.
Дверь закрывается, а я плачу и плачу.
— Ди, вернись! Я не смогу без тебя жить.
***
Меня трясут за плечо.
Кто-то рядом говорит на английском. Явно обо мне.
— Она пришла в себя, плачет. Говорит по-русски. Позовите Зака, он переведет.
Я открываю щелки глаз. Вижу огрызки света, белые стены больничной палаты. Пахнет лекарствами и болью.
***
Врачи вызвали Зака. Его русский с немецким акцентом я понимала с трудом.
— Вы русская?
— Да, — пролепетала я.
— При Вас не оказалось документов.
— А куда они делись? — глупо спросила я.
— Не знаю, — пожал плечами мужчина. — Можете назвать своё имя?
В голове кружились два имени Алиса и Диана. Я не знала какое из них верное! Не знала какое выбрать! В детстве мы часто дурачили людей, менясь с сестрой именами.
— Диана Кошкина, — уверенно ответила я, сжимая пальцы внутрь ладони.
— Понятно. Вы уверены, что вы Диана Кошкина?
Глупый вопрос. Голова гудела, но мысли не путались.
— Залейте моё фото в гугл или яндекс, они вам помогут опознать меня.
— Вряд ли получится в ближайшие дни идентифицировать вашу личность по лицу.
