Из своего угла Мэдисон наблюдала, как супруг щелкнул пальцами, подгоняя молодого помощника.
Уиплэш развязал собственный галстук — какую-то ужасную клетчатую повязку — и протянул Хэнку. Тот накрутил галстук вокруг шеи, впервые за несколько, десятилетий, и все в комнате замолчали. Мэдисон вздохнула, прекрасно понимая: так он рассчитывает повысить шансы. И не просто собирается продолжить участие в гонке, а как никогда прежде настроен на выигрыш. Вполне довольный собой, Хэнк смотрел в зеркало, на губах расцвела улыбка.
Ей было мучительно это слышать. Лежа без сна и глядя в потолок, Мэдисон вспоминала бесчисленные приемы, которые они посещали, — многие организации желали отблагодарить Хэнка за пожертвования. Обычно они старались встать в сторонке и, держа в руках напитки, осматривали комнату.
— Хоть убей, никогда не смогу относиться к себе так серьезно, — бывало, шептал ей Хэнк на ухо, кивая на надутых завсегдатаев в накрахмаленных рубашках с удушающими галстуками. Он везде появлялся с расстегнутым воротником, будь то деловые встречи или протокольные мероприятия. — Они просто нуждаются, чтобы таких, как мы, стало больше. Чтобы было больше маленьких городков, проселочных дорог, горячих сердец.
Мэдисон нравился такой Хэнк — почти иконоборец, привносивший в жизнь Нью-Йорка нечто новое. Не себялюбивый человечек, каким его сделала электоральная гонка. Не тот Гудфеллоу, который после победы в Айове до хрипоты орал в толпу со сцены в Парке скульптур в Де-Мойне:
— Ради вас я готов стоять на холоде! Я готов сразиться с любым врагом! Я сделаю мир лучше! Я завоюю любую территорию! Я — ваш новый лидер!
Она надеялась, что поражение в Нью-Гэмпшире погасит его пыл. Она молилась, чтобы больше не слышать этот ужасный призыв, так похожий на кличи инопланетных завоевателей в фантастических сериалах, обожаемых их сыном.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ЕСЛИ ПОДУМАТЬ, МОГЛО БЫТЬ И ХУЖЕ
Кэди с Максом проехали мимо деревьев, пронзительно голых на фоне серого февральского пейзажа, — у них была назначена встреча на Холме. Кэди обнаружила, что в шоу не хватало людей, и она сама решила провести интервью с Паркером. К тому же это позволяло ей выбраться из офиса и немного познакомиться с городом — теперь и ее городом, а не местом, куда она наведывалась по выходным.
Накануне она получила сообщение от Джексона — что-то насчет сюрприза — и дома обнаружила оправленный в платину бриллиант весом в три карата, с огранкой «Ашер».
— Какой-то парень принес его в конверте в офис рано утром, — объяснял Джексон, встав на колени в гостиной и протягивая Кэди кольцо. — Оставил на столе Мишель и ушел, не сказав ни слова. Исчез, пока она соображала, что к чему.
— Но где этот парень нашел его и сколько оно у него пролежало?
Джексон пожал плечами:
— Мы обещали друг другу не задавать вопросов, если кольцо вернется, помнишь?
— Это не самое легкое испытание для того, кто работает в новостной индустрии, но я согласна, — Кэди рассмеялась. И вдруг ее осенило: — О, надо рассказать Джею.
— А зачем? — равнодушно бросил он.
— Зачем?! — Он что, шутит? — Джей будет в восторге! Помнишь, он говорил, что хотел бы продолжить историю?
— А нам это на самом деле нужно? — усомнился Джексон.
— Определенно нужно.
— Мне кажется, это перебор. Кольцо к нам вернулось. Зачем всему свету знать, как мы его получили назад?
— Ты меня расстраиваешь, — она покачала головой. — Я думала, тебе нравится Джей.
— Да, нравится. — Он явно приуныл. — Но, по-моему, нам вовсе не стоит снова светиться в прессе.
Кэди не понимала его, но промолчала, не желая портить вечер. Им так редко удавалось побыть вдвоем, а сейчас, когда они жили вместе, расставаться с ним ей стало тяжелее. Она уже начала забывать, что такое отношения на расстоянии.
Они откупорили бутылку вина, чтобы отпраздновать возвращение кольца, и Кэди решила написать Джею попозже. До сих пор она общалась разве что с друзьями Джексона, и знакомство с Джеем и Скаем для нее, пытающейся обосноваться на новом месте и ищущей связей, стало настоящим подарком. Люди, бывшие в курсе всех самых важных событий в этом городе, неожиданно для Кэди приняли ее в свой круг, и отказаться от такого шанса она не могла.
Пока они с Максом поднимались на Холм, Кэди украдкой поглядывала на кольцо на пальце. Собственная рука казалась ей чужой из-за этого поблескивающего шарика. Но пусть она еще и не привыкла к нему, выглядел он, безусловно, великолепно.
Бар занимал первый этаж особняка неподалеку от Офисного здания Сената Харта. Вывеска «Преамбула» уже красовалась на месте, но витрины были заклеены изнутри бумагой — видимо, чтобы скрыть от посторонних глаз отделочные работы. Дверь оказалась запертой. Кэди уже начала беспокоиться, что пропустила сообщение от Паркера. Отменив утреннюю встречу, он, подумав, согласился на обеденное время. Она решила, что он поглощен заботами перед открытием и стеснен во времени. На сайте бара сообщалось: «Открытие скоро!» Но точной даты пока не назначили.
Кэди оптимистично запланировала сюжет о баре Паркера на эту неделю, и ей не очень-то улыбалось спешно искать что-нибудь взамен. Неожиданно Паркер открыл дверь.
— Извините, я как-то морально не готов, — смущенно произнес он.
— Привет, — Кэди протянула ему руку. — Открытие вашего бара станет заметным событием. Спасибо, что согласился встретиться с нами.
Она представила Макса, и он начал расставлять аппаратуру.
— Рада, что нашлась минутка. Постараемся уложиться быстро.
— О, нет проблем… — Паркер взволнованно провел рукой по волосам. — Я, честно говоря, не хотел сегодня… Не самый подходящий день…
— О, прошу прощения. Если есть более удобное время…
— Даже не представляю себе, когда… В ближайшей перспективе… Так что… Извините, — сбивчиво говорил он, крутя на запястье часы. — Очень рад встрече. Вот наш бар.
— Ну, хорошо… — сказала она, размышляя, следовало ли им приезжать и во что ей обойдется вычеркнуть репортаж из редакционных планов. На вечеринке у Бёрди Паркер показался ей таким общительным и забавным — словом, персонажем, который неплохо будет смотреться на экране.
— Вы выбрали прекрасное место, — продолжила она.
— Угу, и тут адски дорогая аренда. У меня вообще голова кругом…
— Понимаю, — негромко сказала Кэди. В крайнем случае они потом вырежут из записи все неловкие моменты. — Но, я думаю, все не так уж страшно. Сейчас поработаешь на камеру — только постарайся казаться откровенным; тогда, глядишь, подтянутся посетители — вот и внесешь плату.
Она прошла по темному залу. Макс устанавливал свет и камеру у красной стены виниловой кабинки в задней части помещения.
