Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
— Я не хочу, — она сжала обожженные пальцы в кулак.
— Между мной и тобой гораздо больше общего, чем между любым из нас — и теми, кого ты привыкла считать людьми, — он снял очки и стал их разглядывать, держа за тонкую черную дужку. — Когда Стерх говорит «мы, бывшие люди», тебе кажется, что вы в одной лодке… или в команде по одну сторону волейбольной сетки. Когда однокурсники сбрасываются, собирают тебе «подъемные», тебе кажется, что ты среди своих. Но, Саша, даже Стерх не до конца понимает, что ты такое.
— Я тоже не понимаю, — она посмотрела в его карие, спокойные, вполне человеческие глаза. — Вернее, я… не хочу понимать.
— Тебе пока не надо, — он подмигнул. — Достаточно, что понимаю я…
Он легко поднялся, пошел к двери, на пороге обернулся:
— Я тобой доволен, но послаблений не будет. С этого момента занимайся, пожалуйста, аналитической специальностью серьезно, вдумчиво, а не поверхностно, как раньше.
— Я… — Сашка захлебнулась от обиды.
— Ты, — он поднял руку, будто останавливая такси. — Найди способ успевать в классе Дмитрия Дмитриевича, иначе будет плохо. И не бросай пилота, он страдает.
Поймав ее взгляд, он хмыкнул и снова нацепил на нос темные очки.
— Люби, для тебя это очень важно. Люби — я имею в виду по-взрослому, а не сиди в аэропорту и встречай рейсы. И помни, что свойство самолетов — падать.
х х х
Утром вместо задания от Стерха она получила короткое сообщение:
«Саша, зайдите в четырнадцатую аудиторию как можно скорее. С тетрадью».
Внизу в спортзале гремело железо, по коридору растекался запах кофе, но здание общежития все равно казалось пустым и даже пустынным. Сашка вышла во двор, так никого и не встретив. День обещал быть солнечным и не по-осеннему теплым; через переулок Сашка выбралась на улицу Сакко и Ванцетти.
Она подсознательно оттягивала момент встречи со Стерхом. Ей ни с кем не хотелось сейчас разговаривать. Новая реальность, открывшаяся этой ночью, была непропорционально огромной — и Сашка радовалась теперь, что может спрятаться в себя-человека, в пять органов чувств, в голод и жажду, в отрицание, гнев и торг. И всякий раз, когда подкатит ужас от осознания, — напоминать себе, что Ярослав жив. И это важнее. Ярослав жив, и тот факт, что Сашка, оказывается, Пароль, — бледнеет перед этой новостью.
Влажно блестели черепичные крыши, и над ними кружились галки. Булыжная мостовая казалась не просто старой — древней. Сашка постояла минуту, выдыхая в воздух облачко пара, по каменным ступеням поднялась в Институт и в холле, под сенью статуи всадника, увидела пятикурсников.
Они двигались группой, синхронно, как если бы каждый был тенью другого. Сашка остановилась у входа. Не обращая на нее внимания, пятикурсники в ногу прошли к доске с расписанием, остановились перед электронным табло, одинаковым жестом подняли головы — в этот момент Сашке показалось, что их шесть, хотя секунду назад она была уверена, что видит пять человек, двух девушек и трех молодых мужчин. И вот их уже семь, а через мгновение — снова пять; как отражения в зеркале, они повернулись и двинулись в глубь холла, ко входу в актовый зал, то совпадая в пространстве, то вновь расходясь в стороны, но никогда не сбиваясь с шага. Сашка мигнула — пятикурсников не было, у постамента каменного всадника сидел Костя с планшетом в руках.
— Ты видел? — спросила его Сашка.
— У них там консультации по дипломам, в зале, — тихо отозвался Костя, не поднимая головы. — Зависимые слова выстраиваются в однородные цепочки, чтобы экономить энергию. Цепляются паровозом к имени предмета или глаголу…
— Мы тоже такими будем?
— Мы уже такие, — Костя все еще не смотрел на нее. — Кроме тебя, конечно. Ты у нас особенная…
— Ты на меня злишься? — спросила Сашка после паузы.
— Да, — сказал Костя. — Я за тебя боюсь, как дурак. Прошла любовь, увяли помидоры, а страх остался…
Он наконец-то оторвался от экрана и посмотрел на нее снизу вверх, и Сашка увидела, что глаза у него воспаленные и очень усталые.
— Я знаю, что он был в общаге. И к тебе заходил.
— Костя, — сказала она примирительно. — Мы с твоим отцом очень давно знакомы, не волнуйся за меня… Откуда ты знаешь, кстати, что он был в общаге?
— Он ко мне тоже заходил… У тебя новое платье?
Собираясь утром в институт, Сашка надела первое, что нашлось в пакете и что не надо было гладить — трикотажное платье. Теперь, обтянутая будто перчаткой, она сама себе казалась голой.
— А чего он от тебя-то хотел? — Сашка нервно улыбнулась под его взглядом. — У тебя ведь… все нормально с учебой?
— С Физруком никогда не знаешь, нормально или нет, — тяжело сказал Костя. — А он… иногда любит поиграть в заботливого отца. И приходит, и спрашивает вот прямо твоими словами: «У тебя же все нормально с учебой? Не будет сюрпризов под зимнюю сессию?» Лицемер проклятый…
Костя вздохнул. Помолчал секунду, и лицо его чуть разгладилось.
— Ты не в буфет, случайно?
— Случайно нет, — Сашка мельком посмотрела на часы над входной дверью. — Меня ждет Стерх.
— Не по расписанию?!
— А ты знаешь мое расписание? — Сашка обернулась, уже шагая к лестнице.
Костя смотрел ей вслед — с плохо скрытой тревогой.
х х х
Поднявшись по лестнице на четвертый этаж, пройдя по скрипучему паркету через длинный коридор, она остановилась у входа в аудиторию, протянула руку, чтобы постучать, — и замерла на месте. Не потому, что услышала голоса — изнутри не доносилось ни звука. Но то, что находилось сейчас в аудитории, источало напряжение — будто низкий гул огромной колонии шершней. Сашка ощущала его не ушами и не кожей: этот звук нельзя было услышать, а только понять.
Она попятилась, ничем не выдав своего присутствия, но то, что происходило в аудитории, резко оборвалось — будто придавили рукой басовую струну.
— Войдите, — сказал Стерх непривычным, чуть хрипловатым голосом.
Сашка вошла.
Стерх стоял у преподавательского кресла, навалившись ладонями на столешницу и сгорбившись сильнее обычного. А у окна маячил Физрук в своей не-человеческой ипостаси, с лицом, как маска противогаза, и напряжение, повисшее между преподавателями, казалось осязаемым, будто кислота.
— Здравствуйте, — после короткой паузы сказала Сашка.
— Вас кто-то приглашал? — глаза Физрука, со зрачками-диафрагмами, ничего не выражали.
— Я приглашал, — сухо проговорил Стерх.
По аудитории прошелся едва заметный сквозняк, хотя окна и двери были закрыты.
— Жду вас, Самохина, сегодня на занятиях, — сказал Физрук. — Следите за расписанием и не вздумайте опаздывать.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
