Мне всё равно приходится задрать голову, потому что даже в таком положении он намного выше.
– Не переживай, этот сукин сын свое еще получит! – обещает Дмитрий Андреевич, прощаясь и выходя из кабинета.
А я вздрагиваю от этого обещания и начинаю реветь. И так вся на гормонах, а тут еще такое!
Кое-как дорабатываю этот жуткий день – контракт с фарфоровой фабрикой переделываю, перепроверяю три раза каждую букву и отправляю, наконец, Ярославу по электронной почте. Надеюсь, теперь всё будет в порядке. В письме пишу рекомендацию распечатать прямо в офисе Маратканова, чтобы избежать новых эксцессов.
Щека уже почти не болит, и я надеюсь, что мама ничего не заметит.
Вызываю такси, спешно собираюсь.
А, выбегая в коридор, едва ли не наталкиваюсь на мужчину в тёмно-серой форме – такую носят все бойцы в охранном агентстве Ярослава. Чтобы не столкнуться с весьма габаритным и широкоплечим незнакомцем, отскакиваю в небольшую нишу, где стоит огромный вазон с искусственным деревцем. Радуюсь своей миниатюрной конституции – легко спрятаться.
Мужчина с кем-то разговаривает по телефону, не особо таясь.
Впрочем – таиться тут и некого: и Фомичев и Ярослав давно уехали, девушки из бухгалтерии тоже убежали домой, одна я засиделась допоздна.
До меня долетают лишь обрывки фраз, но и они заставляют напрячься.
– Ну, что Марат! Я уже тридцать лет Марат! Да понял я, понял, не дави! Да, наживку заглотил. Про неё не скажу: юрист – это как легавый, у них нюх. Да, помню. Всё, отбой.
Широким шагом этот Марат идёт к выходу, и я понимаю, что шёл он из кабинета Ярослава.
Когда шаги мужчины затихают и хлопает входная дверь, я остаюсь перед дилеммой: пойти в кабинет Яра и всё проверить (у меня есть ключ, он оставлял мне на случай, если его нет, а срочно нужны какие-то важные документы из сейфа) или плюнуть на всё и идти домой?
Моё сознание просто готово разорваться надвое, а решать нужно как можно скорее…
Глава 24ЯРОСЛАВ
Димона сегодня с утра явно покусали бешеные вурдалаки, поэтому он такой злющий и жаждет моей крови!
Врывается в мой кабинет, хватает едва ли не за шкирку, как нагадившего котенка и волоком тащит в зал. Бойцы при нашем появлении благоразумно рассасываются – дураков в штате мы стараемся не держать.
Я с силой вырываюсь из хватки друга.
– Ты офонарел? – ору я на лучшего друга.
Димон с силой отталкивает меня от себя и брезгливо вытирает ладони об одежду. Не понял.
– Не больше тебя! – зло бросает он в ответ. – С каких пор, Ярушка, ты беременных девчонок лупцуешь? На равного противника тявкать ссыкотно, да? – он морщится неприязненно.
Теперь все проясняется – эта дрянь в отместку решила ещё и рассорить меня с моим близким другом, практически братом!
Ну, доберусь я до тебя, Рита. Ой, доберусь!
Димон скидывает пиджак, я тоже успеваю приготовиться к спаррингу.
Деремся мы несерьезно, но все равно в полный контакт: мне прилетает в бровину, я притираю Димону по скуле, рассекая губу. Целоваться с женой ему теперь будет на порядок неприятнее. Димон становится немного осторожнее – удар в рыло отрезвляет мозги, сметает всякую муть, оставляя лишь холодный расчет. Он собран и осторожен.
Я тоже слегка прихожу в себя: все же – не враги! Я напряжен, но ноги расслаблены, колени остаются мягкими, готовые в любой момент подломиться и обрушить тело вниз с линии удара. Вот на таких «мягких лапах» мы и кружим сейчас вокруг друг друга. Запоздало приходит мысль, что о гранитную морду друга я рассадил костяшки на руке, а мне еще на переговоры ехать!
Зря задумался – пропустил удар, и Димон технично врубил мне апперкот. Лежу на пружинящем полу зала, сквозь рассеивающийся туман в голове рассматривая потолок с мыслями о том, что зал пора ремонтировать. Может, спортивный инвентарь обновить? Потом до меня доходит, что сейчас произошло. Много лет именно я стоял над поверженным телом друга на полу, а вот сегодня – его момент триумфа.
– Какого хера ты меня уделал? Я же лучше боец, а ты – бизнесмен! – недоумеваю я, выплевывая последнее слово немного презрительно.
– Потому что правда на мой стороне, говнюк ты гамбургский! – лыбится этот гад. – Я в курсе этого косяка с договором. Но вот скажи мне, друг любезный, а почему ты записал в диверсанты именно мелкую? У меня тоже есть доступ в твой кабинет. Ярик, все знают, где лежит этот гребанный ключ от твоего, мать его, кабинета! Почему не меня ты пришел бить? Бля, Яр, да кто угодно мог это сделать! Весь, сука, офис может попасть в твой кабинет!
– Писечка слезливо настучала, а ты и рад мне харю кулаками помять? – злюсь я, стирая кровь с рассеченной брови.
– Яр, ты совсем двинулся, какое, на хер, настучала? У девчонки гематома на пол лица. Я сквозь все ее волшебные крема разглядел! – багровеет в ярости мой друг.
Имея жену-красавицу и дочку-принцессу, он ненавидит всех ушлепков, которые способны поднять клешню на женщину. И сыновей воспитывает также, безжалостно ремнем выбивая всякие попытки обидеть женщину.
Выходит, я теперь такой же ушлепок! Раньше бы сам себе руки не подал. Времена меняются. И, несмотря ни на что, становится противно от себя самого. Надо Ритке хоть коробку конфет да букетик заслать.
Расходимся с Димоном помятые, но довольные друг другом.
Друг мчится домой, ведь там его всегда ждут с нетерпением и всегда ему рады! Его дом никогда не бывает холодным и пустым. Как выражается сам Димон: в доме есть душа!
А я привожу себя в порядок и еду назад к Маратканову. Рита скидывает мне на мессенджер сообщение, что контракт на почте и совет распечатать его прямо в офисе нашего фарфорового деляги. Что я и делаю. Теперь всё чисто и как надо, можно смело ставить подпись.
Довольный собой выхожу на улицу и понимаю: уже стемнело. Домой не хочется. Пусто там как-то, поэтому еду к себе с мыслью поработать ещё. А завтра можно будет и удачный контракт отметить.
Паркуюсь и плетусь в свой кабинет.
К черту сантименты! Вот мой дом – простой и понятный. Но…сейчас в него кто-то вломился.
Дверь немного приоткрыта, хотя Димон, утаскивая меня с собой, совершенно точно с силой ее захлопнул. Крадусь на цыпочках, почти не дыша. Мысленно обкатываю информацию, что мой кабинет, практически проходной двор и любой может в него попасть беспрепятственно. Одним пальцем осторожно расширяю щель между дверью и косяком, заглядываю внутрь.
