Дима на минуту замолчал, а потом спросил:
— То есть мы едем в круиз?
— Да! А что? — по телу девушки пробежал озноб нехорошего предчувствия — неужели он уже отказался?! Она подскочила и начала перебирать бумаги в поисках путевок. Нашла их одновременно со словами мужа:
— Я хотел уже подарить из Кирюхе с Ниной.
Сабина на несколько секунд потеряла дар речи — подарить?! Полмиллиона?!
— Ты что, уже ему пообещал?
— Ты дома? Он сейчас подъедет взять во дворе пульверизатор…
— Да пусть берет! — отмахнулась она и переспросила, предчувствуя, что раз Дима не отвечает, то вояж уже уплыл из ее рук. — Ты отдал ему путевки?!
— Не успел. Но сегодня собирался. Рад, что ты все же передумала. Я очень ждал этого путешествия.
Сабина постаралась выдохнуть потише, чтобы не показать мужу своего облегчения, у нее аж сердце забилось стремительнее — до ответа Димы оно будто замерло. И да, она не ошиблась — он действительно следил и «очень ждал этого путешествия».
— Дим, прости меня. Не знаю, что на меня тогда нашло…
— Проехали.
— И мне с тобой сегодня утром было очень хорошо, — добавила, зная, что похвала мужчин за хороший секс — это половина успеха. А ей так много хотелось у него попросить!
Он хмыкнул в трубку:
— Я знаю. До вечера.
В трубке раздались короткие гудки, а потом затихли и они. Сабина снова распласталась по постели, широко раскинув руки и счастливо улыбаясь. Ее фантазия разыгралась не на шутку, она видела себя в новенькой машине, в шикарных платьях и украшениях, под прицелом восхищенных взглядов и даже на обложках глянцевых журналов. Впереди — Москва! Рестораны, клубы, богема, тусовка, бутики, мужчины…
Она и не поняла, что среди этой мишуры и иллюминации даже не вспомнила о Викторе, перед которым хотела блистать бриллиантами на голом теле. Дима же маячил лишь тенью за спиной…
Сабина вскочила с кровати и быстро вышла во двор, когда услышала, как открылись ворота — приехал Кирилл.
— Привет, — улыбнулась ему приветливо.
— Привет… — протянул мужчина настороженно. — Я за…
— Да-да, Димочка сказал. Вон там под пленкой, — кивнула под раскидистый клен, росший у второй половины дома. — Я могу помочь?
Кирилл посмотрела на нее как-то странно, окинул хрупкую девчоночью фигуру скептическим взглядом и поинтересовался:
— Чем же?
Сабина поняла, что сморозила глупость — не станет же она помогать ему перетаскивать эту строительную тяжесть?! Но сегодня что-то с ней случилось, где-то сошлись странным образом созвездия или солнце взошло на западе, потому что она вдруг затараторила очень искренне:
— Кирилл, я очень виновата перед Ниной и перед тобой. Мне бы очень хотелось извиниться. Я подумала, может быть, вы придете к нам на ужин на днях? Может быть, в субботу? Перед моими гастролями? Я приготовлю ужин и буду очень рада попробовать пирожки Нины… — она споткнулась в своей пламенной речи, потому что глаза мужчины стали большими, а взгляд и выражение лица словно застыли, внимательно слушая ее. Смутилась и закончила уже совсем как маленькая девочка, сбивчиво, глупо и кокетливо: — Я очень похудела с этими репетициями и… мне бы не мешало пару килограмм… Прости… — стушевалась, понимая, что несет околесицу.
— Я передам Нине приглашение, но… — подал плечами и покачал головой в недоумении и каком-то даже недоверии, все так же пристально смотря на нее и внимательно наблюдая за ее неловкими попытками перестать волноваться.
— Я все понимаю. Мне правда очень хочется загладить вину… Я буду ждать…
Кирилл чуть заметно кивнул, не отказывая и не давая согласия, лишь утверждая, что принял к сведению, и прошел вглубь двора. Сабина постояла еще немного, пока он выкатил то, что ему надо, закрыла за ним дверь в воротах и вернулась в дом.
Если бы задержалась на несколько секунд, то могла бы услышать, как Кирилл, загрузив пульверизатор, бросил ей вслед недовольно:
— Актриса… погорелого театра…
Глава 8. Пятьдесят оттенков серого «Спектакль возникает только тогда, когда его играют»
Ханс Георг Гадамер — Ну как тебе? — склонившись поближе ко мне из соседнего кресла, спросил Виктор, не отрывая взгляда от сцены.
Я тоже наклонилась к нему, чтобы своим шепотом не мешать актерам репетировать, потому что сказать мне было что:
— Сабина тянет одеяло на себя[23], поэтому ее партнер шакалит[24]. А во втором акте она вообще страданула[25].
Главный режиссер чуть заметно кивал, а когда я договорила, усмехнулся и повернул лицо ко мне. Наши взгляды столкнулись и синхронно упали: его — на мои губы, мой — куда-то в ноги. Все это случилось за секунду, вряд ли дольше, а потом я услышала:
— Катюш, тебе бы не костюмером, а театральным критиком работать, очень тонко подмечаешь.
Подавила вздох облегчения — что я понравилась Виктору, поняла еще в первый день в баре, но не готова была ни к каким отношениям, кроме простого человеческого общения. Мне бы Илью до конца выдохнуть. Хотя, признаться себе, парень был приятным в общении, очень начитанным, с чувством юмора и такта. Хотя внешность прожженного плейбоя у меня еще пока никак не связывалась с его деятельностью главного режиссера. Его бы на сцену, афиши и в главные роли — театр собирал бы аншлаг за аншлагом.
— Нахваталась, — я улыбнулась и выпрямилась в кресле, разрывая слишком интимную дистанцию.
Илья как раз и был театральным критиком, поэтому я действительно нахваталась. В общем-то, и профессию с дизайнера на костюмера я сменила из-за него. Он хороший человек, мужчина, муж, но носился с идеей фикс, что наша семья должна положить начало династии театральных деятелей. Мне же всегда нравилось шить, я частенько, делая дизайн-проекты, сама отшивала чехлы для мебели, шторы и прочий домашний текстиль. Даже картины сшивала из лоскутков ткани. А в тот год, когда он предложил устроить меня в Театр Эстрады на вакантное место помощницей костюмера, мы переживали очередной виток напряжения в семейной жизни, и я согласилась.
Тогда смена деятельности и активное заочное обучение новой профессии помогли мне не впасть в депрессию и спасли нашу совместную с Ильей жизнь, но вот лучше ли это, я уже не знала. Тогда мы были моложе и еще не успели так закостенеть в своих вкусах, взглядах на жизнь и желаниях, и расстались бы если не так мирно, как сделали это сейчас, зато наверняка пережили бы разрыв легче. Увы, восемнадцать лет брака просто так не выбросишь и не забудешь, мы пережили вместе многое, притирались сложно, и когда, наконец, наши отношения должны были бы напоминать вкус изысканного выдержанного вина, я вкушала их как винный уксус.
