Это пациентки, которые боятся стареть до дрожи, до ужаса и холода между лопатками и готовы пойти на все, лишь бы победить гравитацию и время. Поэтому к сорока годам в их лице нет живого места: вся подкожная жировая клетчатка «сожжена» аппаратными методами косметологии, под кожей лица невод из различных видов нитей, а оставшиеся ткани пропитаны гиалуроновой кислотой. Благо современная косметология сейчас предлагает множество различных методов омоложения.
Меня часто спрашивают, верю ли я сама в чудеса современной косметологии. Например, такие, как аппаратный безоперационный SMAS-лифтинг или нитевой лифтинг лица и шеи. Знаете, если бы ко мне на прием пришла хотя бы одна женщина, выглядящая на 50 лет, и сказала: «Мне сейчас 60, я с 40 лет ухаживала за своим лицом у косметолога, применяла все возможные методы безоперационного омоложения, но, видимо, уже настал тот момент, когда их эффективность стала снижаться, и теперь я готова сделать пластику лица». Возможно, тогда я бы поверила в невероятные возможности косметологии, но нет, таких пациентов нет. Напротив, на приеме я все чаще вижу молодых женщин 40–45 лет, пришедших за операцией, так как применяемые современные косметологические методики омоложения не дают желаемого эффекта. И женщины, разочаровавшись, приходят к пластическому хирургу. Так что мой ответ: нет, я не верю в чудеса.
Вот только у меня, как у хирурга, возникает масса технических сложностей в процессе операции у таких пациенток.
Однажды коллега попросил меня посмотреть его хорошую знакомую на предмет проведения хирургического омоложения. Я назначила время приема. В кабинет вошла ухоженная, дорого одетая молодая женщина. Ей на тот момент было 42 года.
— Здравствуйте, Марина. Проходите, садитесь, — пригласила я.
Как обычно, в процессе беседы я изучала лицо пациентки: сохранность контуров овала лица, состояние кожи, выраженность морщин.
— Здравствуйте, Ксения Евгеньевна. Я бы хотела сделать у вас пластику лица и шеи, слышала, что вы просто волшебница, — ответила пациентка.
— Что вас не устраивает в вашем лице? — спросила я, подвигая к ней зеркало.
Передо мной сидела молодая женщина не хрупкого телосложения, лицо которой было умеренно перегружено жировой клетчаткой, имелся второй подбородок. При этом кожа лица и шеи упругая без морщин.
— Мне не нравятся мои брыли, лицо словно сползает вниз, это очень заметно на фотографиях, — ответила пациентка, увлеченно рассматривая себя в зеркале, и поправила упавший локон.
— Марина, такие лица, как ваше, мы называем «тяжелыми», они, как правило, стареют по деформационному типу.
— Что это значит? — заинтересованно спросила женщина.
— Это значит, что связки вашего лица не способны удерживать тяжелые подкожные ткани, и они начинают провисать, образуя брыли по краю нижней челюсти, углубляются носогубные складки, при этом кожа сохраняет молодой вид и хороший тургор. Вы делали какие-нибудь процедуры у косметолога?
— Я три раза делала аппаратный SMAS-лифтинг лица, какой-то эффект отметила только после первого раза, но тогда мне было 38, все было и так неплохо, два других раза только деньги отдала, эффекта ноль, хотя делала у хорошего доктора, — посетовала пациентка, имея смутное представление о слоях лица.
— По моим наблюдениям, никакие методы косметологии не помогут вернуть в исходное положение такие тяжелые ткани лица, и единственный выход — это пластическая операция. Вам больше всего подойдет расширенный SMAS-лифтинг по Хамра, — пояснила я. — Знаете, что такое SMAS-слой?
— Мне косметолог что-то объясняла лет семь назад, но я уже ничего не помню, — призналась женщина.
— SMAS-слой — это поверхностная мышечно-апоневротическая система лица. Он включает в себя подкожную жировую клетчатку, мимические мышцы и тонкий соединительнотканный слой. Именно SMAS опускается при старении лица. Его мы и возвращаем в прежнее положение в ходе операции, — объяснила я.
— Я готова, — ответила женщина.
Дальше были технические моменты оформления документации, разъяснение плана предоперационного обследования и подсчет стоимости лечения.
Каждый раз, видя перед собой лицо пациентки, я мысленно представляю, какой толщины у нее кожа, насколько выражен тот самый SMAS-слой, плотные ли связки. У этой пациентки, исходя из своего опыта, я ожидала увидеть толстую эластичную кожу, что позволяет мне не отслаивать ее слишком широко, тем самым сократив количество синяков и срок восстановления. SMAS-слой обещал быть средней толщины — миллиметра 3–4, — упругим, то есть идеальным для проведения расширенного SMAS-лифтинга. «Благодаря характеристикам этого слоя я смогу как следует поднять и надежно закрепить мягкие ткани лица, полностью устранить брыли, создать четкий овал лица и подтянуть шею», — мысленно потирала я руки, предвкушая отличный результат омоложения.
День операции. Наркоз. Местная анестезия. Разрез. «Пока все идет по плану», — отметила я, меняя в руках скальпель на ножницы. Последние, уверенно блеснув на моих пальцах золотом колец, уверенно вгрызлись в подкожные ткани и… застряли. Бранши, стоя на месте, «жевали» ткани, словно беззубые.
— Оля, ножницы тупые, — обратилась я к своей операционной сестре недовольным тоном.
Терпеть не могу плохой хирургический инструментарий. Но это были ножницы из моего личного набора, купленные в Чикаго за баснословные деньги.
— Странно, я проверяла перед операцией, они отлично резали, — удивилась Оля. — Сейчас поменяю.
Я взяла вторые ножницы, на сей раз с черными кольцами, но ситуация повторилась: они отказывались резать.
— Давайте керамические, эта женщина крепче металла, — съязвила я.
Оля вложила мне в правую ладонь ножницы полностью черного цвета. Они, приятно шурша, раскрылись и вонзились в подкожные ткани. Не могу сказать, что отслойка кожи шла как по маслу, но она хотя бы шла. Отслоив пару сантиметров, я отвернула лоскут и увидела причину своих затруднений: под кожей был сплошной рубцовый слой. Ткани белого цвета без намека на те самые слои SMASа были и в заушных областях, и на шее, и перед ушами. «Ну, хоть кожа не подвела», — подумала я, ощущая пинцетом приятную для хирурга плотность кожи. Что дальше? А дальше я начала поднимать тот самый SMAS-лоскут, только вместо ожидаемых 4 мм плотного слоя у меня на зажимах оказалась тончайшая рубцовая пленочка, которая рвалась и ползла, словно ветхая ткань при малейшей попытке ее натянуть.
«Вот вам и результат аппаратных методов омоложения — живого места под кожей не оставили», — злилась я и продолжала как можно аккуратнее проводить отслойку. Когда SMAS-лоскут был выделен, стало очевидным, что полноценно подтянуть это «тяжелое» лицо за такие, простите, «сопли» невозможно. Я просто не могу надежно закрепить ткани лица в новом, возвышенном положении, не за что цепляться.
А ведь я ожидала совсем другого состояния тканей, планировала выполнить красивую эффективную операцию, обнадежила пациентку, фактически пообещав ей радикальный эффект омолаживающей операции… Вот что мне теперь делать? У меня в руках полностью разобранное по слоям лицо, связки пересечены, а я не могу ничего с этим сделать. Вы только представьте состояние хирурга в такой ситуации!
