Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
– Да ну. – Саша никогда бы не заподозрила автора «Шерлока Холмса» в подобных глупостях.
– Увы и ах. Могущественную и инфернальную Ирму Войнович раскусили, ее карьере пришел конец. Она вернулась в Шестин, но тут ей угрожали обманутые соседи, чьих мертвых родственников она призывала. Тогда и возник Махонин. Он предложил Цвире Минц квартиру в только что построенном доходном доме. Об этом должна была рассказывать вставка «Знаменитый жилец 2».
– А Махонин верил в ее таланты? – спросил Рома, откладывая журнал.
– Кто знает? Но он собрал весьма пеструю тусовку, как вы, молодежь, выражаетесь. Например, Адам Садивский. Он входил в спиритический кружок Аксакова, племянника того Аксакова, что написал «Аленький цветочек». О Садивском негативно отзывался Менделеев, да-да, Дмитрий Иванович Менделеев. Садивский и Аксаков создали «еженедельный загадочный журнал „Ребус“», желтую газетенку со статьями о спиритизме. Ее остроумно высмеял Чехов в рассказе «Беседа пьяного с трезвым чертом». А Достоевский под впечатлением от встречи с Садивским написал очерк «Чрезвычайная хитрость чертей, если только это черти».
«Осилить Достоевского», – отметила про себя Саша.
– Садивский рассорился с Аксаковым и по приглашению промышленника Махонина приехал в наш город.
– Он жил здесь?
– И он, и некто «черный карлик Леонард Крокс», и другие. Первыми жильцами дома были шарлатаны, собранные Махониным со всех уголков Российской империи. Медиумы.
– Может, он хотел установить связь с призраками? – предположил Рома.
– Но призраки водятся в старых зданиях, – сказала Саша и поправилась: – Если в них верить. А доходный дом был новым.
– Тайна за семью печатями, – произнес историк. – Но это в крупных городах Садивский, Цвира и прочие считались жуликами. Местный люд побаивался их. Представьте Садивского, который красил волосы и накладывал грим, прогуливающегося по окрестным селам. Он казался демоном, не меньше. И когда в девяносто восьмом в Пырьевке пропали дети, подозрение пало на странных соседей.
– Дети? – переспросила Саша. Пульс ее почему-то участился, она подалась вперед, к пожилому историку.
– Брат и сестра. Может, сбежали в Шестин или утонули – Змийка была гораздо глубже, опаснее. Но деревенские требовали от жандармов обыскать доходный дом. Они обыскали и ничего не нашли. А через полгода исчезли уже медиумы. Да-да, Александра. Здание опустело в одночасье. Все шесть жильцов как сквозь землю провалились.
Саша нервно поерзала на стуле.
– Их разыскивали?
– Они были не самыми приятными соседями, и никто особо не жаждал их возвращения. Уехали так же, как появились. Перекатная голь. Бродячий цирк.
– А Махонин?
– Скандалы и слухи нелучшим образом сказались на его репутации. Разорился завод, который он практически забросил. Управление перешло к его пасынку, злоупотреблявшему алкоголем. С Махониным не хотели иметь дел, чтобы он там ни обустроил у себя: клуб спиритизма или гнездо разврата. А потом его труп выловили из реки.
– Действительно, минорная история, – проговорила Саша.
– Александра, – перестал улыбаться Георгий Анатольевич, – я не напугал вас своими россказнями? Вы бледны.
Саша заверила, что все нормально. Она думала о пустом, совершенно пустом доме посреди поля, как к нему с опаской приближаются люди, освещают факелами слепые окна, ризалит и фруктовый орнамент, а на кухнях, как на камбузе покинутого корабля «Мария Целеста», остывший кофе и нетронутый ужин.
Жильцы ушли, бесшумно ступая по бетонной лестнице.
Саша поблагодарила соседа и клятвенно заверила, что зайдет к нему еще, поболтать о былом, продегустировать какой-то особенный сорт чая.
– Прекрасный у тебя дедушка, – не кривя душой, сказала она.
Рома помогал ей поднять велосипед на второй этаж. В подъезде было тихо и сумрачно.
– Я же говорил! Главное, чтобы после его баек тебе снова не снились кошмары.
– Не забывай, я фанатка Эдгара По и Лавкрафта.
– Непознаваемый ужас! – прогудел Рома.
Они встали у Сашиного тамбура.
– А что стряслось с Георгием Анатольевичем? Авария?
– Нет. Все очень нелепо. Он полез за книгой на верхнюю полку и упал с табуретки.
– И сломал позвоночник?
– Блин, – задумчиво сказал Рома, – мы с родителями по сей день не знаем, что именно произошло. Он лежал без сознания в прихожей, в пяти метрах от табуретки. Такое чувство, что было землетрясение и деда швырнуло в сторону, как куклу.
13
Секреты и сны
В ту неделю Саше не снились кошмары. Наоборот, сновидения были приятными, про Рому, про его сильные и нежные руки. Они с мамой закончили ремонт в спальне, гостиной, на кухне, выдраили содой ванную комнату. Если раньше они ограничивались душем, теперь можно было поваляться в горячей водице вдоволь. И пускай ванная была далека от совершенства, как и коридор с отслоившимися обоями, остальная квартира производила хорошее впечатление. А до коридора они дойдут, дело времени.
По вечерам Саша гуляла с Ромой, они исследовали поля за станцией и противоположный берег Змийки. Наткнулись на цыганский самострой; целая слободка из фанерных хибар без окон. В накалившихся за день домишках сновала чумазая детвора, молодой цыган спросил, сверкнув золотым зубом, не надо ли чего пришлым.
«Боже, как же нам повезло с жильем», – думала Саша, с горечью разглядывая цыганский поселок.
Рома учил ее играть в шахматы. Еще они ездили на раскаленной как сковорода электричке в центр, и дорога не показалась ей такой уж длинной. Вечерний Шестин звенел колоколами, ездили трамваи, в бетонном чехле пенилась река, мутный от торфа приток Волги. Они катались на коньках и ели сэндвичи и картошку в «Биг-Бургере». Это Саше тоже приснилось потом: как Рома кормит ее соломинками фри.
Шестинцы, медленные, расслабленные, блуждали по проспекту вокруг памятника Ленину, наслаждались июльскими сумерками. Из десятков тысяч горожан одиннадцать человек проживало в степи, в доходном доме позапрошлого века. По дороге домой Саша задремала, опустив голову на Ромино плечо. За окнами электрички проносились поля, посадки и высоковольтные столбы, паслись коровы.
Мама повадилась ходить в гости к тете Свете, соседке. Они пили вино и говорили «о бабском». Саша представляла, что они поют под Стаса Михайлова или Челентано. Возвращаясь, мама пританцовывала. Саша давно не видела ее такой веселой и умиротворенной.
Она успела познакомиться (так или иначе) со всеми соседями. Во второй квартире обитала супружеская пара средних лет. Женщина работала парикмахером в салоне Речного микрорайона, а ее супруг – на комбинате. На третьем этаже, помимо симпатичной официантки Инны, проживали Абрамовы со своими детьми. Настя Абрамова была склочной и крикливой теткой за тридцать, оплывшей как свеча, в бесформенном сарафане. Периодически она вопила на детей, на своего мужа-военного или ругалась по телефону. Муж, типичный прапорщик, из тех, что смеются лишь над собственными шутками, уединялся за столиком, чтобы выпить пива.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
