К этой четверке смело можно было прибавить и «Ретвизана». Правда, от артиллерийского огня он пострадал поменьше, но зато вместе с «Цесаревичем» ему сильно не повезло наскочить на мину. Как видно, японцы, не имея возможности провести минную атаку, успели устроить минную банку, вот двум русским броненосцам и не повезло. «Ретвизан» получил пробоину в носовом отсеке, самом малом, так что войти в порт вполне смог. Относительно слабо из броненосцев пострадали только «Полтава» и «Пересвет», правда, последний имел серьезную течь еще перед боем, и детальный осмотр повреждения еще не проводился.
Не остались без своих подарков и крейсеры. Если в бою все прошло относительно нормально, несмотря на две подводные пробоины у «Аскольда» и одну у «Новика», то при возвращении «Диана» наскочила бортом на мину. Сделав изрядный крюк, крейсеры возвращались маршрутом, уже давно не подвергавшимся тралению. Кстати, последующее протраливание данного участка не выявило ни одной мины. Чистое невезение – какая-то шальная мина, скорее всего, сорванная с якоря, а потому, вполне возможно, и русская.
Практически всем кораблям для ремонта был необходим сухой док, и с этим относительно еще можно было разобраться. Концерну все же удалось запустить большой док, способный принять броненосцы. В доке восточного бассейна имелась возможность ремонтировать крейсеры. Да только доков два, а поврежденных кораблей значительно больше. Опять вставал вопрос о ремонте с помощью кессонов. Да, долго. Да, муторно. Но можно. А вот с тем, что на время флоту опять предстояло позабыть об активности, поделать ничего было нельзя.
Оставался еще и такой скользкий вопрос, какое количество артиллерии можно будет вновь ввести в строй. Совершенно точно следовало утверждать о полной непригодности одного из двенадцатидюймовых орудий «Петропавловска», которое попросту разорвало, в результате чего вышло из строя и второе орудие в башне. Как говорили, возможно, это то самое орудие, которое ремонтировал подполковник Меллер.
Относительно легко из прошедшего сражения удалось выйти миноносцам. Последнее время они были на острие, неся на своих хрупких плечах всю тяжесть боевых действий на море, но сегодня не они играли первую скрипку – сегодня в море сошлись броня и калибр. Японские легкие силы пытались пойти в решительную атаку, но были встречены русскими. Артурские миноносники слишком хорошо помнили, чего стоили их действия японскому флоту, и, несмотря на то что уступали количественно, были готовы биться до последнего. Однако бой миноносцев, не успев начаться, практически тут же затих. Японцы, встретив отпор, вдруг откатились, так и не доведя схватку до серьезной. Но, как оказалось, эта легкость была видимой: они все же успели нагадить, в результате чего сильно пострадали два броненосца.
Что касается крейсеров, они, как и главные силы, были обречены на бой и не имели никакой возможности его избежать. Радовало хотя бы то, что биться им в основном пришлось со старыми кораблями, а потому именно они могли задавать ритм схватки. Правда, это все же не позволило им вовсе выйти сухими из воды: три корабля нуждались в ремонте, причем один из них в весьма вдумчивом.
Антон, стоя на берегу, в бинокль рассматривал корабли, и на душе его было тяжело. Но глядя на лица моряков и офицеров, только что вышедших из тяжелого боя, глядя на то, как сияли их лица, он невольно вспомнил, как в каком-то фильме главный герой, будучи сильно избит, с задором возглашал: «Вы ИХ еще не видели!» Да только то, что японцы тоже получили по сусалам, пусть даже и больше русских, его совсем не радовало. Они имели доступ к ремонтной базе в метрополии и сравнительно скоро вновь появятся в море. Это если позабыть о том, что у противника все еще сохранялись весьма серьезные силы из крейсеров. Антон сильно сомневался, что все броненосные силы Того пострадали: таковых, судя по избитым русским кораблям, у японцев должно быть около половины.
Господи, ну почему все так-то! Почему в тот момент, когда, казалось, все решилось самым лучшим образом, оно опять пошло прахом?! Да, русские выстояли, да, они не потеряли ни одного корабля, но они проиграли этот бой, а возможно, и всю войну… Ну уж нет! Не все так просто!
Песчанин перевел бинокль на «Петропавловск». Слава богу. Вон он, Степан Осипович, правда, на ногах держится неуверенно, поддерживаемый флаг-офицером, который крепко вцепился в правое предплечье шатающегося адмирала. Но это не столь важно – главное, что жив и вроде остался у руля. Эвон на ногах-то стоит неуверенно, но свободной рукой возбужденно жестикулирует, отдавая распоряжения. Все же живчик, каких мало, такого только могила остановит. Тьфу ты, мысли дурные в голову лезут.
– Петр Афанасьевич, вы к Степану Осиповичу? – окликнул он Науменко, который садился в ялик, где на веслах уже сидели два матроса.
Все катеры, в том числе и заводская самоходная баржа, сейчас мечутся по акватории между кораблями, свозя на берег раненых, которых принимают как на набережной, так и на госпитальной пристани. Мертвых пока не трогали – им уже не помочь, им осталось только отдать подобающие почести, а раненые требовали первостепенного внимания.
– Да, я к командующему.
– Думаю, не стоит сейчас его беспокоить нашим выходом. К вечеру подготовка будет полностью завершена, так что останется только получить подтверждение. К тому же он сейчас разгорячен, а для того, что мы с вами обсуждали, просто необходим холодный рассудок.
– Думаете, ему придется по душе то, что вы предлагаете? Ведь авантюра.
– Авантюра, но если все срастется, то наше поражение обернется победой.
– Поражение?
– А вы можете назвать это победой или ничьей?
– Смотря как смотреть на этот вопрос.
– Да тут как ни посмотри. В данной ситуации это сродни поражению, даже не пиррова победа, а нечто хуже.
– Хорошо, я повременю с этим разговором.
Науменко убыл по направлению к «Аскольду», так как именно туда направился катер с командующим. Странно, крейсер нуждался ничуть не в меньшем ремонте, но Макаров, судя по всему, решил остаться на нем. Ну да это вряд ли. По тому, что видел Антон, из крейсерского отряда «Аскольд» был одной из первых кандидатур на ремонт, а тут уж какой отдых или работа, когда по всему кораблю будет стоять шум и гвалт. Но пока беспокойный адмирал направлялся именно туда. Впрочем, возможно, он сам сейчас находился в возбуждении, а потому плохо отдавал себе отчет в происходящем. Судя по состоянию адмирала и тому, что какие-либо повязки отсутствуют, его неслабо контузило. Только бы он остался у руля, только бы не передал командование.
Да, Науменко намеревался в нарушение приказа вмешаться в схватку, несмотря на полную бессмысленность этого шага. Да, он был намерен вечером выйти с отрядом в море, даже если не получит на то разрешения, но решение это было скорее эмоциональным, принятым под влиянием момента, а не полностью осознанным. Песчанин заметил это по утраченной уверенности тестя. Что же, в этой ситуации живой Макаров был как нельзя кстати, потому что Антон не сомневался, что адмирал поддержит его.
Взгляд Песчанина оставил ялик, на котором находился Науменко, и скользнул дальше по акватории. Ага, вот и катер, прибытия которого он ждал. Все быстроходные и просто самодвижущиеся средства были сейчас откомандированы для транспортировки раненых, но одно суденышко Антон велел все же придержать. О раненых и без того позаботятся, а вот дело ждать не может. Ну не верил он в то, что «Севастополь» вот так, за здорово живешь, ни с того ни с сего потерял ход, да еще и в тот момент, когда к крепости подтянулась вся эскадра Того, причем тут присутствовала практически в полном составе и эскадра Камимуры. Ох неспроста это, ох неспроста.
