После чего Инна пускалась в плавный патриотический перепляс, словно бы иллюстрирующий навязчивость всех этих чужих мелодий и чужих слов, которому было явно мало места в пушкарёвской комнате, но танцевала она, угловатая оглобля, настолько неловко, что хотелось отвернуться или закрыть глаза.
Вася наставлял дебютантку так, точно за его спиной как минимум хореографическое училище; точно он единственный знает, как нужно. Эта уверенность, причём в самых разных жизненных сферах, и дальше вела его по жизни, делая более опытным, чем есть на самом деле. Вася будто бы знал know-how: как сделать всё максимально правильно и эффектно. Точно только для него одного существовала какая-то изначальная предзаданность единственно возможного оригинала, который возможно подглядеть одним глазком и, пока никто не видит, ретранслировать в окружающий мир.
Как важно быть несерьёзным
Впрочем, с подругами Вася позволял себе быть несерьёзным и много кривлялся, наставничая Инне. С некоторым недоумением он замечал, что в этом заступе на чужую территорию его никто не останавливает, воспринимает должным, и, таким образом, можно внедряться в подкорку той же Инне всё дальше и дальше.
Васе доверяли, а он пока не догадывался, что сталкивается здесь с важнейшей чертой женского мировосприятия, основанного на открытости и постоянных открытиях, позволяющих женщинам из-за родовой неуверенности развиваться и дальше, всю жизнь (в отличие от мужчин, рано закрывающихся от мира и быстро роговеющих внутри капсулы одномерной правоты). Ведь если ничего не впускать внутрь, невозможно оплодотворить свой сущностный центр и понести миру новую целостность, складывающуюся из заимствований и влияний, вливаний чужого начала.
Пушкарёва пристально наблюдает за их игровыми «репетициями», и совсем непонятно, что у неё, вечной молчуньи, страстно сжимающей первый том «Ярмарки тщеславия», на уме. Васе-то, разумеется, грезилось восхищение его вкусом и умом, демонстрируемым как бы исподволь и применительно только к конкретному поводу. Неопытный и самоуверенный в близком кругу, он ещё не знал, как люди умеют злословить за спиной, и тем более не понимал, что неосознанно выставляется талантами перед Леной, завоёвывая её уважение за счёт мягкотелости, податливости Инны.
– Инна, ну, ты и дура, хотя бы и Пугачёва…
Прекрасна без извилин
Однажды Вася как-то бросил соседке в сердцах глупую фразу, та запомнила, затем часто повторяла, но не по злобе, а оттого, что смешно. Да и на что обижаться, если Вася тут же нашёлся и исправился (вежливый же, воспитанный мальчик), «снизив пафос» обиды ласковыми стихами из одного журнала. Умел ведь. И знал когда. Инна на них запала, попросила записать.
Одна в пальто осеннем,
Без шляпы, без калош,
Ты борешься с волненьем
И мокрый снег жуёшь.
Течёт вода с косынки
За рукава в обшлаг,
И каплями росинки
Сверкают в волосах.
Потом этими «проникновенными, лирическими строками» (главное на «калошах» не хихикать по-глупому), на экзамене по литературе всех педагогинь из гороно убила: ибо так вживалась, что казалось, будто Пастернак это про её жёсткие кудри и длинные, как у Соломеи, декадентские ресницы писал.
Снег на ресницах влажен,
В твоих глазах тоска,
И весь твой облик слажен
Из одного куска.
Пятилетку – за три года!
Всё-таки глупой Бендер не была. Как и все советские люди («вместе со всем прогрессивным человечеством»), она была наивной и легкомысленной. Верила в чудеса («гном, иди сюда!..») и в торжество справедливости – мир советского человека, подобно пятилетнему экономическому плану, по которому, от съезда КПСС и до съезда КПСС, жила страна, был рассчитан, упорядочен и детально объяснён. Композитор Островой и поэт Островский смогли запланировать (хотя бы и приблизительно) даже исполнение своих потенциальных песен. По крайней мере, в их несменяемом хите были слова:
Наши песни носим в сердце с колыбели,
С песней всюду вместе мы идем.
Сколько песен мы любимым нашим спели,
Сколько мы еще с тобой споем!
Больше всего Инне нравилось исполнять «неформальные» песни Пугачёвой, но даже Васе и Лене она постоянно, как бы невзначай, пела Острового и Островского, которые словно бы паровозиком грамотного подхода должны были вывезти её будущую певческую карьеру. В этом совмещении несовместимого, зонгов с «Зеркала души» и продукции зубодробительных песенников, конфликта не возникало. Противоположные стороны жизни расцветают на разных этажах сознания, не встречаясь ни в голове, ни в сердце. Точно в разных агрегатных состояниях.
