— Когда можно забрать ее домой?
— Хоть сегодня. Подождите в коридоре, я выпишу рецепты на необходимые лекарства, — сказал доктор, открыв ящик стола.
Пошатываясь, Антонина Евгеньевна вышла в коридор, присела на скамейку. Хотелось кричать, выть и рвать на себе волосы. Спазмы сжали горло до боли, запекло в груди.
— Я должна быть сильной! — шептали ее губы. — Ради дочери я должна быть сильной. Рая не должна видеть меня слабой.
В тот же день они забрали Раису домой. Василий нес жену на руках до машины, усадил ее поудобнее на заднем сиденье. Рая понимала, что ее дни сочтены, но радовалась возвращению домой. Ее муж давно не был таким внимательным и добрым к ней, а на руках не носил со дня их свадьбы. На душе у нее было светло, как в этот солнечный весенний день.
«Закончились мои мучительные сеансы химиотерапии, не будет капельниц, уколов и больничной койки, — думала она. — Я буду дома, и это уже хорошо».
У Раи мелькнула мысль о том, что многие люди жалуются на судьбу, когда не хватает денег, когда нет своего жилья, и даже не подозревают, как они счастливы.
«Если бы они могли понять, что иногда человек может быть счастливым даже от того, что имеет возможность умереть в родных стенах, они бы ценили каждую прожитую минуту», — думала Рая, жмурясь от яркого слепящего солнца.
Дома у Раисы настроение ухудшилось, и оптимизм, с которым она возвращалась домой, улетучился. Она лежала на своей кровати, наблюдая, как Василий достает из шкафа постельное белье, подушку и одеяло.
— Ты куда, Вася? — спросила его Рая.
— В той комнате себе постелю, — ответил он.
— Рядом есть раскладной диван, ты можешь там спать.
— Там пусть мама твоя спит, а я — в той комнате.
Раиса понимала, что болезнь съела ее красоту, но почему-то было так больно от его слов.
Вечером перед сном мать спросила ее, почему она такая грустная.
— Мама, я не хочу жить, — тихо произнесла Рая.
— Ну что ты такое говоришь, доченька?! Нельзя такие слова произносить!
— Хочу поскорее умереть.
С Антонины Евгеньевны как будто живьем содрали часть кожи. Слезы навернулись на глаза, но она сдержала себя, прилегла возле дочери.
— Хочешь, я тебе расскажу что-то интересное? — спросила женщина, поглаживая худенькую руку дочери.
— Расскажи, — безразлично произнесла Раиса.
— Не знаю, правда это или нет, но я читала об этом, — начала свой рассказ Антонина Евгеньевна. Женщина как будто возвратилась в то далекое время, когда Рая была маленькая и она вот так же по вечерам ложилась рядом с дочкой и вполголоса рассказывала сказку или интересную историю. Под тихий, ласковый голос дочь спокойно засыпала. — Птицы, как и люди, тоже стареют. Когда орлам исполняется сорок лет, их когти становятся длинными и теряют твердость, тогда птица не может есть. Перья на груди и крыльях становятся такими тяжелыми, что не позволяют орлу летать, как раньше. Тогда перед орлом встает выбор: либо умереть голодной смертью, либо выдержать длительный и очень болезненный период изменения. Знаешь, сколько ему нужно времени, чтобы пройти этот путь восстановления?
— Не знаю, — тихо произнесла Рая.
— Сто пятьдесят дней! — сказала Антонина Евгеньевна. — Для этого орел в своем гнезде на вершине горы долго бьет клювом о скалу.
— Зачем?
— Чтобы клюв разбился и слез. Потом орел ждет, пока не вырастет новый клюв, которым он отрывает свои старые когти, и ждет, когда отрастут новые. Уже новыми когтями он выдергивает живьем из своего тела тяжелое оперение и снова ждет до тех пор, пока не вырастут новые перья. После пяти месяцев мучений и боли орел возрождается. У него появляются новый клюв, когти, оперение, с которыми он может прожить еще тридцать лет.
— Ничего себе!
— Иногда нас тяготит груз прошлого, но мы должны измениться, пройдя через боль и страдания, чтобы жить дальше.
— Мама, что ты этим хотела сказать?
— Что мы с тобой прошли нелегкий путь сквозь боль и мучения не для того, чтобы сложить руки и сдаться.
— А для чего? Ведь будущего у меня нет.
— У тебя есть настоящее, а за будущее надо бороться. Все, моя доченька! Давай отдыхать, — сказала Антонина Евгеньевна и поцеловала дочь, как в детстве.
Глава 22Еве до боли хотелось увидеть маму. Хотелось прижаться к ее груди, выплакаться, почувствовать ее успокаивающее тепло.
«Я должна ее увидеть!» — решила Ева и набрала номер матери.
— Доченька, как ты? Когда уже я смогу увидеть тебя? — Ева услышала родной голос, и комок подкатил к горлу.
— Мама, как Рая? — спросила она.
— Ей уже не будут делать химиотерапию, теперь она дома.
— Химиотерапию?! — удивленно воскликнула Ева. — Значит, у Раи…
— Да, моя птичка, да! У Раечки рак.
— И вы обе молчали? Почему не сказали мне?
— Чтобы гастроли прошли успешно, чтобы ты не волновалась. Ведь ты все равно ничего не смогла бы изменить, узнав о ее диагнозе.
— Шансы на выздоровление есть? — глухим голосом спросила Ева.
— Конечно! Рая обязательно выздоровеет! Ева, доченька, когда ты вернешься?
— Мама, я уже вернулась, — ответила Ева.
— Так приезжай к нам немедленно! Мы соскучились по тебе!
— Я тоже по вам скучаю, но приехать не могу, — сказала Ева и сделала паузу. «Я должна это сказать!» — подумала она и сообщила, что попала в больницу.
— Что случилось? — встревожилась Антонина Евгеньевна. — Ты заболела?
— Да, мама, немножко. Ты сможешь ко мне приехать?
— Конечно! Где ты находишься? — спросила женщина.
Ева назвала адрес больницы, где была раньше и где она находилась сейчас. Старый адрес был хорошо знаком Антонине Евгеньевне.
«Значит, я тогда не ошиблась, когда увидела девушку, похожую на Еву, — подумала она. — То была моя дочь! Мои дочери были в одной больнице, только в разных корпусах».
Антонина Евгеньевна сказала, что завтра будет у Евы утром.
Увидев дочь, кожа которой обрела цвет воска, Антонина Евгеньевна с трудом сдержала слезы. Она бросилась к Еве, обняла ее и все-таки расплакалась.
Ева уткнулась в плечо матери и уже не владела собой. Она плакала, как ребенок, долго, всхлипывая, безутешно. Дав волю слезам, женщины немного успокоились, и Еве пришлось сказать напрямую, что ей нужна трансплантация печени.
— Мама, ты сможешь стать моим донором? — спросила Ева.
— Моя птичка! Я согласна отдать своим детям не только печень, но и сердце, лишь бы вы были здоровы! — ответила Антонина Евгеньевна.
