– Не так уж и мало, – улыбнулся он. – Во-первых, ты будешь в моей постели по крайней мере девять месяцев. Во-вторых, я получу ребенка, которого могу любить, пусть он и не будет принадлежать мне. С этим я могу смириться. До того, как ты появилась в моей жизни, я вообще не думал когда-нибудь заводить детей.
Глаза Лайзы наполнились слезами при воспоминании о всех ее счастливых минутах с Томми. Клэнси не должен быть этого лишен, из него получится такой прекрасный отец – мягкий, надежный, мудрый. Нельзя отнимать у него это счастье.
– Я не могу так поступить с тобой, – сказала она.
Клэнси нетерпеливо тряхнул головой.
– Неужели ты не понимаешь? Это такой же дар с твоей стороны, какой ты сделала, рассказав мне о Томми. Мы будем квиты. – Он поцеловал ее ладонь. – Всего-навсего честный обмен, Лайза.
– Совсем не честный. Получается, что ты даешь, а я беру. Даже в юности я не была настолько эгоистичной, чтобы согласиться на такое предложение.
– Ты ошибаешься. – Он сжал ее руки. – Очень ошибаешься. Поверь, я совсем не буду чувствовать себя мучеником, если ты согласишься. Я буду считать, что мне здорово повезло.
– Ну тогда ты просто идиот! – Ее голос сорвался и она должна была переждать минуту, прежде чем добавить: – Клэнси, я не хочу сейчас говорить об этом.
– Хорошо. – Он легонько пожал ее руки и встал. – Мы оставим пока эту тему, вот только единственный вопрос, который я хотел бы прояснить. Ты вообще хочешь иметь ребенка?
Хочет ли она? Когда Клэнси впервые заговорил о ребенке, она испытала сначала потрясение, а потом переполняющую душу радость. С рождением Томми она поняла, что в ней всегда дремали материнские чувства, которые требовали своего приложения. Материнство принесло ей радость, теплоту и любовь. Но затем оно же дало ей невыносимую боль. Может ли она опять пойти на такой риск?
– Я даже не знаю, – проговорила она, сделав беспомощный жест рукой. – Мне трудно сейчас разобраться в своих чувствах. Все так неожиданно…
Клэнси понимающе кивнул.
– Ну конечно. Ты должна все обдумать. Никто не может принять за тебя это решение. Но, пожалуйста, подумай об этом. Я верю, что так можно решить и твои, и мои проблемы. – Он повернулся, чтобы идти. – Так ты не хочешь омлета?
Есть? Сейчас? Лайза отрицательно покачала головой.
– Ты дал мне достаточно пищи для размышлений.
Клэнси улыбнулся.
– Если я хочу, чтобы ты набрала вес, то надо перенести подобные разговоры на время после еды.
– Ну, не знаю, – скептически произнесла Лайза. – Если я соглашусь на твое предложение, то как раз и располнею.
Он засмеялся.
– Верно. – Его лицо стало серьезным. – Мне бы так хотелось видеть тебя, носящей моего ребенка. В жизни нет ничего прекрасней, чем женщина, несущая новую жизнь. Она в это время излучает особый свет.
Его взгляд был таким пристальным, что у нее перехватило дыхание.
– У тебя странные представления о женской красоте. Насколько я помню, когда я носила Томми, то выглядела так, будто проглотила арбуз.
– Жалко, что я тебя тогда не видел, – нежно произнес он. – Так подумай о том, что я сказал. – Он повернулся и вошел в дом.
Ну как она могла об этом не думать? Все ее чувства и мысли пребывали в смятении. Хотела ли она еще одного ребенка? Будет ли это честно по отношению к Клэнси, хотя он и говорит, что сам этого хочет? Допустим, она заведет ребенка. Сможет ли она взять его и уйти от Клэнси? Все в ней протестовало против этой мысли. Она никого не могла бы так ранить. И особенно Клэнси, который был добрым, честным, любящим. Она вообще никогда не уйдет от Клэнси.
Последняя мысль, внезапно пришедшая в голову, поразила ее. Но затем Лайза осознала, что это правда. Она не хочет расставаться с Клэнси Донахью, как бы ни сложились обстоятельства. Она хочет жить с ним, вынашивать его детей и смотреть, как он улыбается ей с присущей ему необыкновенной теплотой. И все это до своего последнего дня. Да, она любит Клэнси. Это понимание потрясло ее не меньше, чем его предложение о ребенке. И как она раньше не почувствовала, что к этому идет? Боже, теперь она совсем запуталась.
Лайза, погруженная в размышления, провела в саду несколько часов, молча глядя в темноту. И только с первыми рассветными лучами она обрела наконец душевный покой. Решение принято. Решение, которое и пугало ее, и наполняло радостью. Никогда еще я не делала более важного шага, подумала она, поднимаясь со скамьи. Она не только идет на риск второй беременности, тем самым полностью меняя свою жизнь, но с ней произошла еще большая перемена – она первый раз в жизни по-настоящему полюбила. Тело Лайзы затекло от сидения на твердой скамье, и она так измучилась, что голова чуть-чуть кружилась. Больше всего ей хотелось сейчас лечь в постель и спать, спать как можно дольше, но она не могла этого сделать. Клэнси заслуживает того, чтобы получить ответ как можно скорее.
Итак, она хочет ребенка. Она хочет Клэнси. Теперь, после нескольких часов непрерывных размышлений, Лайза точно это знала. Но осознание любви к Клэнси пришло так внезапно, что она все еще не была уверена. А что, если она скажет Клэнси, что любит его, а потом окажется, что она приняла за любовь сексуальное влечение и благодарность? Она была таким новичком в любви! То, что она когда-то чувствовала к Мартину, не шло ни в какое сравнение с ее теперешними чувствами. Было бы нечестно делать Клэнси какие-то признания, пока она сама не полностью уверена. А вдруг, когда они уже станут близки, Клэнси поймет, что его притягивало к ней только желание? И получится, что он связан отношениями, которые ему уже не нужны? «Если бы только знать», – устало подумала Лайза. Нет, ради них обоих надо быть осторожнее и подождать с признаниями.
Она прошла через спальню в комнату для гостей, которую сейчас занимал Клэнси. У двери она помедлила минутку, стараясь взять себя в руки. Затем, даже не постучав, повернула ручку и вошла. Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак. Лайза с трудом различила очертания его тела под простыней на кровати.
– Клэнси!
– Я не сплю, – тихо отозвался он.
Она сглотнула комок в горле.
– Я действительно хочу ребенка. Я хочу твоего ребенка.
Секунду он ничего не отвечал, и она пожалела, что не видит его лица. А что, если он передумал и лежит здесь, проклиная себя за необдуманное предложение?
– Я очень рад, – ответил наконец он голосом, дрожащим от волнения.
Так он не передумал! Лайза почувствовала, как всю ее охватывает радость.
– Но я не считаю твои условия справедливыми. Мы должны подписать соглашение, что ребенок будет с каждым из нас по полгода.
– Как ты захочешь.
– И я буду жить на свои деньги, когда ребенок будет со мной.
