До Межесыти едва добрались — дорогу жутко развезло. Зато в селе проблем не возникло. Попили чаю с малиновым вареньем в хате у гостеприимных теток. Пришел парень-проводник, отправились к знаменитому болоту. Мезина в яркой красно-голубой куртке выглядела замечательно столично. Полюбоваться на гостью вылезла большая часть села. Провожаемые взглядами гости вышли за околицу, шагать приходилось по бурой траве — тропку развезло не хуже искомого болота. Синие резиновые сапоги Катерины мигом потеряли свой глянцевый блеск.
— Хорошие у вас места. Тихие. Но не для попугаев. Хорошо, Чернобыль вас не сильно зацепил, — сказала Катрин проводнику.
— Та нащо нам попуги? — резонно заметил парень. — У нас и гайстеры е, и чапли. Они краше.
Болото оказалось никаким не болотом, а озером. Неторопливо дрейфовали мелкие льдины. Вечерело. Сырой ветерок пробирал до костей.
— Туточки, — проводник гордо повел растопыренными пальцами. — Тут и лежит. Пиднимати будете?
— Мы-то вряд ли. Наше дело — осветить событие. Шутка ли — немецкий психический излучатель. Журнал «Популярный шлямбур» таких сенсаций не пропускает, — Катерина пихнула подчиненного.
Женька вспомнил, зачем, собственно, у него на груди висит надоевший «Кэнон». Нащелкал панораму. Снимать, собственно, было нечего. Водяная гладь, ивняк, метрах в ста начинался неприветливый лес. Никаких существенных ориентиров.
— Слушайте, а самолет точно здесь? — поинтересовался Женька, пряча фотокамеру.
— А як же, вон вишки, — проводник показал на пару рогатин — летом на них явно подвешивали котелок.
— Уха — это хорошо, — одобрила Катрин. — Но самолет-то фашистский точно здесь покоится? Мы журнал солидный, несем полную ответственность за материалы наших публикации. Как бы судебный иск нам не вчинили. За безмерную фантазию. Что-нибудь самолетное мы сфотографировать можем?
— А як же! — Уроженец Межесыти уверенно повел к ивняку.
Женька сфотографировал длинный резиновый уплотнитель, висящий на ветвях. Кусок дряхлой резины, несомненно, мог иметь отношение равно как к Люфтваффе, так и к чему-то сельскохозяйственному, более поздних, мирных времен.
— Здорово! — восхитилась Мезина, позируя рядом с раритетом. — А металлическое что-то найдется? Дюралевое или жестяное, но желательно с облезшим крестом?
Проводник замялся.
— Нэма, — констатировала Катрин. — Ох, доведет эту страну повальное увлечение сбором металлолома. Фашистский антиквариат ведь наверняка на пару миллионов евро тянул.
— Так що? Поднимати литак усе одно нихто не хоче. А если поднимут, так усе равно грошами не поделятися.
Возвращались по опушке — Мезина потребовала запечатлеть знаменитые Полесские пущи, в дебрях которых прятались героические украинские повстанцы. В дебрях было мрачно, местами еще лежал снег. Окончательно стемнело. Сапоги вязли в раскисшей тверди. Наконец журналистская опергруппа выбралась к селу. Катерина скучную самолетную тему давно оставила, расспрашивала туземца о рыбной ловле. Оказалось, в здешние места нужно за плоскиркой[22]ездить.
Снова чай с малиной. Растолкали уснувшего водителя. И опять потянулась условно-проезжая дорога. Наваливалась дрема.
Более-менее Женька проснулся, когда проходили таможенный контроль в Домодедово.
— Покатались, — пробурчала Катрин, наблюдая, как молодая таможенница с подозрением заглядывает в пакет с грязными резиновыми сапогами. — Ладно, будем надеяться, полевой выход пройдет лаконичнее. Полесье мне уже надоело.
— Так там у нас всего два часа расчетного времени.
— Плюйся через плечо, Евгений. Назагадываешь сейчас.
* * *
Ввод по времени суток решили синхронизировать. По этому случаю опергруппе пришлось полдня маяться в расположении в режиме общей готовности. Требовалось обносить одежду, а выходить в полевом облачении во двор и шокировать личный состав комендантской роты было неразумно. Женька в последний раз просматривал рабочие файлы и слушал, как наставница дискутирует с руководством.
— Не верю я в эти скоропалительные научные достижения, — Катрин надавила пальцем на матовую упаковку контейнера с оружием. — Не выйдет толка. Все эти нанотехнологии до ума еще доводить и доводить…
— Угу, «это все Чубайс придумал в восемнадцатом году», — поддакнул майор. — Вы не в бой идете. Задача прямо противоположная. По выполнении испытаете стволы. С предельной осторожностью. Полагаю, тебе и самой будет интересно.
— Нет, — мрачно сказала Катрин. — Понимаю, на что намекаешь, но для меня это неприемлемо. Туда не потащу. Всему свое время.
— Спорить не буду. Там ты хозяйка. Но сейчас уж будь любезна…
— Я что, отказываюсь? Просто выражаю свои соображения, — Мезина прошлась по кабинету «полевой группы». Из своих дорогих берцев старший сержант тщательно удалила люверсы, костюм «горка-30», подогнанный и прихваченный утяжками где положено, сидел на высокой девушке отлично. Женька невольно шаркнул ногами — в разношенных сапогах он не сомневался, но вот новая полевая форма клоунски топорщилась, пустая тактическая кобура на бедре все время цеплялась за кресло, и вообще рядовой Земляков приобрел привычный вид рохли-переводчика, причем даже фальшивых очков не понадобилось. А еще жилет придется напяливать. Его-то по размеру так и не подобрали.
Катрин глянула на настенные часы:
— Черт, пойдем мы когда-нибудь или нет? Уже все мысли об обеде. Отвлекают.
— Водички попей, — посоветовал майор. — Тебя что вообще сейчас беспокоит?
— Так говорю же — жрать хочется, — пробормотала сержант.
Женька покосился на начальницу и выключил ноутбук. Что-то чересчур сосредоточена начальница.
— Давай, Евгений, ощупаемся, — Катрин со вздохом шагнула ближе.
Женьку дернули за правую штанину, поправили две утяжки, пенополиуретановую вставку на колене. «Горка» как-то сразу стала удобнее.
— Спасибо.
— Не за что. Тебе бы вязаную жилетку и брюки в клеточку. И галстук-бабочку.
— И что за мода оскорблять младших по званию? — проворчал Женька.
— Действительно, Катерина, товарищ рядовой выглядит на редкость браво, — поддержал Варшавин.
— Угу, — отстраненно кивнула Катрин. — Пошли, что ли?
23 марта 1944 года. 1006-й день войны
Волынская область. 3 км к северо-западу от села Межесыть. 15 часов 02 минуты
Штанги ограждения «стартовой» исчезли, земля ткнулась в подошвы, но на ногах Женька устоял. Да и трудновато было упасть — сапоги мигом увязли. Холод ощутился мгновением позже.
— Блин!!!