– Дуй по своим шестеркам, найди человек пять. Могут уже сегодня понадобиться. Ночевать идите к Маме Римской, она про тебя каждый раз спрашивает. – Зямкина физиономия сделалась чрезвычайно довольной. Король усмехнулся: – Что в тебе девки находят, блоха конопатая?
– Показать? – невинно осведомился Зямка. – Уж что выросло, то выросло, грех жаловаться! Гриша, ты слыхал? Ехай по народу, и чтоб пять человек к ночи было, а я – до Мамочки…
– Не трожь Гришку. У него вид поприличнее, он в «Ромэн» поедет.
Голубь вытаращил глаза. Однако, выслушав Короля, кивнул:
– Сделаю.
– Фуй, какое свинство! – встал в позу Зямка. – Этого босяка – и в культурное место! Ты его спроси, кто «Лебединое озеро» сочинил, – скажет, что Шолом Алейхем! А я вместо него буду, как ишак, по Москве носиться? Какой с меня потом Мамке толк будет? Король, нечестно, ей-богу! От имени многострадального еврейского народа выражаю…
– Иди, – оборвал его Король. – Устал я от тебя.
Зямка оскорбленно отходит, величественным жестом подзывает к себе Голубя, и они, препираясь на ходу, устремляются к метро. На асфальте остается сидеть Али в обнимку с сумкой и с подозрительно блаженной улыбкой на рябом лице. Его мутные глаза с трудом фокусируются на Короле. Владимир вполголоса спрашивает у Таракана:
– Чего он опять накурился?
– Слежу я за ними?! – огрызается Таракан. – Поехали!
Двор в Спиридоньевском переулке, где Король не был с весны, встретил визгом носящейся ребятни, зеленой тенью тополей… и двумя «БМВ», стоявшими прямо у подъезда. Прежде чем Король сумел что-то сообразить, из них посыпались цыгане.
– Та-ак, – протянул Таракан. – Как будем?
Король не успел ответить: сзади в открытое окно медленно выдвинулся черный ствол. Король резко обернулся. Пьяные от анаши глаза Али, не мигая, смотрели на цыган. В его руках был автомат, который Король после случая с Ганкой возил под сиденьем.
– Стой!.. – рявкнул было Король, но было поздно: Али открыл огонь. Очередь взбила пыль на тротуаре, в разные стороны брызнули стекла, послышался чей-то отчаянный вопль. Немедленно раздались ответные выстрелы, лобовое стекло покрылось сетью трещин и мелких дырочек. Король услышал хриплый вскрик Али, увидел, как образовались два темных пятна на рубашке Таракана. И – резкая боль в его плече остановила руку на полпути к «беретте».
Неожиданно все смолкло. Подняв глаза, Король увидел облепивших машину цыган.
– Выходи, – спокойно сказал один из них – длинноволосый, похожий на индейца. Король послушался. Ловкие руки обшарили его с головы до ног, в кармане перестала чувствоваться тяжесть оружия. Цыгане быстро подняли и затащили своих раненых в одну из машин, которая тут же сорвалась с места. Короля толкнули ко второй. Напоследок он еще успел оглянуться на Леньку и убедиться – амба.
– Не крутись. – Его ударили в спину, и он, выругавшись от боли, полез на заднее сиденье «БМВ». Двое с автоматами сели к нему, и машина вылетела со двора.
Через четверть часа выехали на Кольцевую, и «БМВ» понеслась по почти пустому шоссе. Цыгане, не обращая внимания на Короля, негромко переговаривались на своем языке. К своему крайнему удивлению, он убедился, что почти ничего не понимает. Даже знакомые слова звучали как-то странно, необычно. И тут на ум пришел один из разговоров с сестрой – лет восемь назад, когда его дела с цыганами только начинались, Белка тогда рассказывала о каких-то знакомых и вскользь упомянула:
«Они не из наших цыган».
«Как это? – не понял он. – Вы что – другие?»
Двенадцатилетняя Белка посмотрела на него, как на кретина.
«А как же? Ты что?! Мы – русска рома, они – кэлдэраря».
«А разница? – хохотнул он. – Одинаковые как клопы…»
Белка уничтожающе взглянула на него.
«Вот ты по-цыгански понимаешь, да? Скажи, что это такое: «Думулт трайис кацэ, бре?[26]«
«На понт берешь. – Он опешил. – Это не по-цыгански».
«Романэс![27]– восторжествовала Белка. – Только так кэлдэраря говорят, а ты их не знаешь! По-нашему это будет: «Гара дживэс адай, морэ?» То-то же!»
Король впоследствии понял, как важно для цыган это разделение «по нациям». Его до сих пор смешила та непоколебимая уверенность, с которой любой цыган заявлял, что именно русска рома (кэлдэраря, ловаря, сэрвы, синти, люли – в зависимости от принадлежности говорящего) и есть настоящие цыгане, а все остальные – так, между прочим… Король знал, что Граф, как и сестренка с мужем, – русский цыган. Мозг заработал лихорадочно. Выходит, эти ребята – не люди Графа, а значит… Значит, наконец-то решил вмешаться Белаш. Слава богу, пробудилась принцесса спящая… Видно же было, что цыгане не хотели никого убивать. Они вообще не собирались стрелять, и если бы чертов урюк не открыл пальбу, ничего бы не случилось… На миг Король почувствовал неимоверное облегчение, но тупые толчки в простреленном плече тут же напомнили ему: из огня да в полымя. Рукав уже был мокрый от крови.
– Платок дайте, – потребовал он. Цыгане посмотрели недовольно, но смятый, сомнительной чистоты платок все же был найден, и Король, морщась, прижал его к ране.
Через несколько минут длинноволосый цыган извлек из кармана тряпку.
– Дай глаза завяжу.
– Будя дурью мучиться, – неохотно повернулся Король. – В Орехово-Зуево небось едем?
Ответа не последовало. Вскоре машина остановилась.
– Вылезай.
Короткое путешествие вверх по лестнице, а затем – в гудящем лифте убедило Короля в том, что он находится где-то в городе, а не в личном имении Белаша в Орехово-Зуеве. Лифт открылся, и он вновь почувствовал толчок. Еще одна дверь – толчок. Порог – и опять толчок в спину.
– Убью гадов! – не выдержав, взорвался он… и повязку сняли с глаз.
В большой комнате с высоким потолком было темновато: горел лишь массивный бронзовый светильник в углу. Сквозь плотные шторы не пробивался ни один солнечный луч. Король осторожно огляделся. Сперва ему показалось, что в комнате никого нет, но одна из штор вдруг шевельнулась, и Король увидел стоявшего у окна Белаша. Цыган не обратил на вновь прибывшего никакого внимания. Опустившись в обширное кресло, он начал выслушивать длинноволосого парня. Разобрать слова было невозможно,
и Король, прислонившись к стене (голова уже кружилась), приготовился ждать. Чуть погодя длинноволосый отошел в сторону и замер у высокой, от пола до потолка двери. Только тогда Белаш взглянул на Короля.
– Будь здоров, – в его низком голосе слышался едва заметный акцент. – Давно не видались.
– Здравствуй, – вежливо ответил Король. – Чем обязан?
– Садись.
