Книга В паутине иллюзий - Марина Болдова

Карл Генрихович Брехт слыл человеком осторожным и никак не рисковым. Именно поэтому, доковыляв до госпиталя, чтобы проведать Аркадию Львовну, и, столкнувшись в дверях с этим мужчиной, от страха едва не споткнулся о щегольскую трость, уже несколько часов как заменявшую ему надоевшие костыли. Пакет с фруктами он выронил, и его тут же помог поднять солдатик-санитар, который и сопроводил Брехта до дивана в холле. Неловко усевшись, Карл Генрихович достал из внутреннего кармана куртки таблетницу. «Что ж… это должно было когда-нибудь случиться! Я предупреждал ее! Как странно – он совсем не изменился! Мы постарели, а Игнат – нет!» – удивленно подумал он, прикидывая в уме возраст мужчины. Так и не вспомнив год его рождения, Карл Генрихович вдруг испуганно вскрикнул, чем привлек внимание все того же санитара.

– Вам помочь? – подскочил тот.

– Нет… то есть да, помогите, пожалуйста, дойти до лифта – мне на третий, в тридцать первую палату.

Пока стоял в лифте, как мог, торопясь, двигался к палате Аркадии, не отпускала мысль, что заставила его так испугаться. «Что Игнат делал в госпитале? А если приходил к ней? Тогда…» Он рванул на себя дверь палаты и замер на пороге, вглядываясь в лицо Аркадии Львовны – неподвижная бледность и свесившаяся с кровати рука подтвердили его опасения.

– Аркашенька! – вскрикнул он, уже не сомневаясь в том, что та мертва, и рванул к ней. Упав на стул рядом, Карл Генрихович схватил безжизненную руку подруги и прижал к своим мокрым от слез щекам.

– Ммм-м, – раздалось из кровати громкое мычание. Брехт вздрогнул.

– Аркаша? Ты жива? Какое счастье! – Он растерянно улыбнулся, вроде бы еще сомневаясь в этом. Лишь широко раскрывшиеся глаза женщины и непрерывный возмущенный звук, который та издавала, убедили его в том, что он фатально ошибся.

– Аркашенька… я столкнулся в дверях… да? Я правильно понял – Игнат был здесь? Хорошо-хорошо… не волнуйся так. Меня он не узнал, не переживай! Слава богу, он тебе ничего не сделал! Ах, как нужно, чтобы ты заговорила, как некстати ты… тут… все-все, молчу. – Карл Генрихович успокаивающе похлопал ее по руке, аккуратно уложенной им вдоль неподвижного тела. – Я тебе фруктов принес, покушай, зайка, а я пойду пока… да-да!

Заторопившись вдруг, он, опираясь на трость, вскочил и двинулся к выходу. Ему нужно было обдумать свои дальнейшие действия. То, что Игнат не тронул Аркадию, ничего не значило: госпиталь – место людное, мог проявить элементарную осторожность. Или, к примеру, просто пожалеть старушку. А ему, вполне здоровому и еще практикующему доктору, нужно бы начать опасаться. Да, именно вот с этой минуты – сейчас он выйдет за порог лечебного учреждения и будет беззащитен, как… Как кто, Брехт не придумал. Новая, не менее важная проблема могла возникнуть совсем скоро. Девочка четырнадцати лет, очевидно, не захочет обратно в детский дом и тогда начнет живо интересоваться своими родителями. «Или уже? Сейчас интернет, поисковые группы – все в помощь!» – от этой мысли Карлу Генриховичу стало совсем уж плохо. Он решительно остановился перед дверью на улицу, что уже намеревался открыть, и, отойдя в сторону, достал из куртки телефон.

– Такси? Машину, пожалуйста, к госпиталю…

* * *

Аркадия Львовна плакала. Вот и Карл оставил ее в такой трудный момент. Уже не впервые отвернувшись от ее проблем. Лишь однажды его помощь стала неоценимо действенной и вызвала ее искреннюю благодарность.

…Выпускной бал ее старшей дочери Марго стал испытанием для всех. Первой пострадала бабушка – внучка накричала на нее за плохо выглаженное платье и разрыдалась. В это время Аркадия еще не вернулась со службы, младшая дочь Мила ушла в танцевальную студию, дома были лишь они вдвоем. Истерика длилась недолго, позвонил одноклассник Марго Антон и, быстро оценив обстановку, поспешил на помощь. Жил парень в соседнем доме, дружил с Марго с первого класса, к капризам подруги был стоек. Пришел он при параде – до бала оставался примерно час. Главной его задачей стало гасить вовремя очередное взбрыкивание Марго, чтобы для последней бал хотя бы состоялся – с нее могло статься порвать платье, размазать нанесенную косметику по лицу и заявить, что никуда не пойдет. Аркадия позвонила, когда молодежь уже ушла, а усталая бабушка прилегла отдохнуть. Подумав, что будет с Марго, если та не увидит мать среди сидящих в зале (Аркадия как раз и сообщила, что не успевает к началу), и, ужаснувшись, бабушка стала спешно одеваться. В это же время вернулась с танцев Мила и тут же решила к ней присоединиться. То, что сестра накануне просила ее «не портить» своим присутствием праздник, Милочка тогда не вспомнила.

Аркадия Львовна успела лишь к собственно балу. Шагнув в распахнутые двери актового зала старинного особняка школы, она взглядом выхватила две сценки: Мила в скромном, почти домашнем платье, окруженная выпускниками, весело смеялась их шуткам, а поодаль злобствовала кучка выпускниц во главе с Марго. Аркадия Львовна окликнула младшую дочь, но тут из мощных колонок грянул вальс. Первым, кто подхватил Милу, был друг Марго Антон. И снова, тогда еще капитан милиции Улицкая, опытный следователь городской прокуратуры, а ранее оперативник с многолетним стажем и так далее… не успела упредить беду. Марго, которую она пыталась удержать на пути к танцующей паре, оттолкнула ее с такой силой, что Аркадия Львовна упала, больно ударившись головой о колонну зала. Откуда в руках девочки оказался нож, позже объяснить ни Марго, да и никто другой так и не смогли. Антона спасло, что ножик был столовым, с закругленным концом и плохо заточенным лезвием.

Марго Аркадия Львовна без малейшего сожаления закрыла в частную психиатрическую клинику Карла Брехта. Карл лично занимался с девочкой по разработанной им же методике, пуская на свидания только бабушку. Мать и в особенности Мила стали для несостоявшейся убийцы главными раздражителями. Одно упоминание имени младшей сестры могло спровоцировать у Марго стойкий нервный срыв.