Тогда достал из-под подушки телефон. Позвонить все-таки надо. И набрал номер брата.
«— Алло», — раздалось весьма бодрое на том конце.
— Привет, Кир, — произнес как можно тише.
И в трубке повисло минутное молчание. Видимо Кирилл не ожидал услышать его голос, видимо очень сильно расстроился и сейчас, заткнув себе рот кулачком, катается по полу в безмолвной истерике.
«— Евген? — переспросил сипло, боязливо. — Это ты?»
— Я, я, — подошел к окну, всмотрелся в чистое небо, что синело над верхушками деревьев.
«— Твою ж мать. Живой, ты бля живой. Где ты?»
— Всё там же. В тайге. Как дела на работе?
— «Ты серьезно? Я тут уже неделю жру успокоительные, морально готовлюсь услышать самое страшное, а ты о фирме?»
— Короче, Кирилл, давай без этой сентиментальной херни. Я жив. И сейчас хочу знать, что происходит в компании.
— «Все хорошо в компании, работа идет своим чередом. Что случилось вообще?»
— Не долетел до лесоповала, вертолет рухнул в озеро. А сейчас слушай меня внимательно. Шум не поднимай, если ведутся поиски, прекрати их. Скажи, что будешь искать своими силами. Ты, собственно, и будешь искать — пилота. Так что, лети завтра в Кемерово, есть шанс, что он жив и сейчас находится в больнице. Я чуть позже сброшу контакты. Зовут его Терехов Андрей Иванович, восемьдесят пятого года рождения. Сделать все надо быстро. Если подтвердится, что это он, займись им. Я покрою все расходы на лечение и восстановление. После с адвокатами навести его семью, Олешкевичу позвони, он в этих вопросах профессионал. Всеми силами постарайся утрясти это дело. В СМИ должно быть тихо. Понял?
— «А что за секретность такая?»
— У меня здесь возникли важные дела, и решить их я хочу в спокойной обстановке. Такой ответ устроит?
— «Вполне. Что-то еще?» — в голос Кирилла вернулись привычные недовольные нотки.
— Да, что-то еще. Не забудь кредитки и наличку. Всё найдешь у меня дома в сейфе. Как прилетишь, сбрось смс на этот номер, я скажу, где и когда встретимся. И да, расследование с погибшим рабочим завершено? Что вообще происходит сейчас?
— «Расследование завершилось. Вина бригадира и оператора установлена, но жена погибшего все равно собралась в суд, с остальными договорились по деньгам»
— Ясно. Ладно, теперь уже спешить некуда. Тогда всё… Давай, до связи.
— «Стой, стой, стой! То есть, ты со мной обратно не полетишь?»
— Нет.
— «Что же за дела такие важные у тебя?»
— Тебе эта информация ни к чему.
— «Ок, понял. Только, что мне сказать Ксении? Она тут рыдает, которые сутки»
В этот момент Соколов закатил глаза под лоб. Вот о ком, о ком, а о Ксении он забыл. И с чего бы ей интересно рыдать?
— Скажи, что я жив. И как доберусь до дома, обязательно с ней увижусь.
— «Будет сделано… Короче, Сокол старший, я рад, что все обошлось. До скорой встречи»
— Давай…
Вот и поговорили. Н-да, братец ожидаемо сник. Ну, ничего, перетопчется. Кирилл всегда слишком многого хотел от жизни и слишком мало для этого делал, привык, что годами блага ему сыпались из заботливого материнского клюва как из рога изобилия, а он только знал, шире рот разевал. Теперь же приходится шевелить задницей, видите ли, работать. Что до Ксении… Лизе о ней знать вообще не надо.
Но главное сейчас — это придумать, как съездить в город и вернуться обратно сюда. И когда лучше рассказать Лизе о вернувшейся памяти? Может, сегодня? Прямо сейчас? Или нет?
Вдруг раздался стук в дверь.
— У тебя все нормально? — следом послышался ее голос.
— Да, все хорошо.
— Завтрак на плите.
А он поспешил открыть дверь. Лиза стояла в верхней одежде.
— Вы куда-то собрались? — оглядел ее.
— На улицу. Сегодня наконец-то солнце выглянуло, — улыбнулась без особой радости.
— Ты сердишься на меня за вчерашнее? — уперся плечом в дверной косяк.
— Нет. Что было, то было, — и собралась застегнуть куртку, но Соколов в тот же миг схватил ее за руку, затащил в комнату, после чего закрыл дверь. — Мне кое-что сказать тебе нужно.
— И? — посмотрела на него с испугом.
Глава 28
— Я не хочу уходить, Лиз. Не знаю, что и кто меня там ждет, но я не хочу уходить.
— Ты хоть понимаешь, насколько абсурдно это звучит? — и еле заметно выдохнула.
— Понимаю. А еще, мне пока и некуда идти. Даже если приду в полицию, установление личности займет какое-то время.
— Не думаю. Вертолеты у нас тут каждый день не падают, так что, уверена, всё будет быстро.
— А если выяснится, что у меня, допустим, нет жены или я в разводе, тогда я смогу рассчитывать на шанс понравиться тебе?
— Вряд ли.
— Почему?
— Потому что я не встречаюсь с теми, кто падает с небес, — усмехнулась. — А если честно, когда ты всё выяснишь, а тем более, вспомнишь, ты уйдешь.
— Может, не уйду?
— Уйдешь, — произнесла настолько уверенно, что Соколову захотелось немедленно признаться во всем и заявить, что ничерта он не уйдет, пусть даже не надеется, но все-таки нашел в себе силы промолчать.
Однако не коснуться ее не смог, а Лиза прикрыла глаза, ощутив горячую ладонь, что сначала накрыла щеку, потом спустилась к шее. Пока он здесь, у нее не получится контролировать ситуацию, это уже ясно. Слишком сильны воспоминания. Ведь только с ним удалось узнать, каково истинное удовольствие на вкус. Соколов умел довести до экстаза чуть ли не одним взглядом, хотя, скорее всего, причина была именно в любви. Ее любви к нему. Евгений в свою очередь подтянул Лизу к себе, уткнулся носом ей в волосы, вдохнул запах.
— Лиз, — произнес тихо, — я…
В этот момент до ушей обоих донесся топот маленьких но, а скоро перед ними стоял полностью одетый и крайне сердитый ребенок:
— Мама! Мне залко! Я весь моклый!
— Ой, — аж покраснела, — прости, зай.
— А вы чего тут делаете? Дядя? — подошел к Евгению. — Пойдес со мной гулять?
— Если твоя мама разрешит, — перевел на нее взгляд.
На что Лиза как-то замялась, но все-таки кивнула. В конце концов, уже завтра отец отвезет его в город. По крайней мере, хочется в это верить.
— Только дядя еще не завтракал, Паш. Пусть сначала поест, а потом придет.
— А я не голодный, — произнес неожиданно жестко, после чего взял Пашу за руку, — идём гулять.
И когда они шли к двери, держась за руки, Лиза испытала небывалый приступ ревности. Пашку она никогда и никому не отдаст. Если Соколов все вспомнит и если после этого захочет видеть сына, она не разрешит. Да! Не разрешит! Потому что он Паше никто, пустой звук, чужой человек, тот, кто отказался от сына с самого начала и не просто отказался, а предложил избавиться от него за ненадобностью. Цинично и с ухмылкой на лице. Эту ухмылку она запомнила хорошо.
