— Эко тя занесло, дружище. За тридевять земель едем, чет даже я там ни разу не был. Куда ты ткнул, тут ток один ресторанчик есть «Ночной каприз». Я бы конечно предпочел клубешник, но договор есть договор, погнали. Если повезет и там смогу цыпочку снять.
Дорога заняла около часа. Место действительно было отдаленным, хотя сам ресторан выглядел довольно привлекательно. В зале царил полумрак, приветливая администратор проводила мужчин к свободному столику. Арман лениво оглядывался по сторонам, и тут замер, остолбенел, не желая верить глазам. В углу ресторана сидела его Жизель, и какой-то наглый мужик целовал ее руку.
— Оу, кажись твоя пташка решила слегонца слетать налево, — хохотнул Фабьен, проследив за взглядом друга.
Глава 29
— Лучше замолкни, — глаза художника налились яростью. Его зверь хотел растерзать наглеца. Впервые в жизни он ощутил настолько животное, практически неконтролируемое желание крови. Впрочем, с ней очень многое было впервые.
Арман направился к столику, сжимая кулаки и готовясь размазать мужика по полу.
— Что тут происходит? — прорычал, остановившись рядом с ними.
Жизель подняла на него взгляд, улыбнулась. Ни страха, ни смущения, ничего.
— Привет! Неожиданная встреча. Густав, познакомься, это мой брат Арман, и одарила обоих ослепительной улыбкой.
— Какой нахрен… — договорить он не успел, девушка резво вскочила и обняла его, запечатлев целомудренный поцелуй у него на щеке.
— Молчи. Все потом, — шепнула на ухо. И уже громче добавила, глядя на мерзкого, слащавого мужика, — Густав, ты извини, мой брат очень строг, вечно переживает, чтобы мне никто не причинил вреда.
— Понимаю, — хохотнул ее спутник. — Я бы сам поступал аналогично, по отношению к своей сестре. Но со мной можете быть спокойны. Я не дам малышку в обиду! — он выпятил грудь вперед, явно любуясь собой.
Нарцис недоделанный! Арман фыркнул.
— Заканчивай с этим… и пошли домой! — он прижал ее сильнее к себе, не желая выпускать. Сама мысль, что это подобие мужика слюнявило сладкую ручку Жизель, вытаскивало из недр души всех его демонов.
— Нет, — она отпрянула от него, протянула руку Густаву, — Оставайся, братик тут. О, и Фабьен тут! — она послала воздушный поцелуй его другу. — Не скучайте ребята. А нам пора.
Арман схватил ее за вторую руку и притянул к себе:
— Никуда ты не пойдешь!
— Перестань. Правда, не о чем волноваться, — и подмигнув художнику, направилась к выходу с холеным нарциссом.
Что она с ним сотворила? Он стоял как истукан, словно его несколько раз ударили по голове. Очень сильно ударили, видимо отбив весь мозг. Когда он успел настолько сильно привязаться к ней?
Когда Арман опомнился, он выбежал на улицу, но парочки уже и след простыл. Телефон Жизель был отключен. Как это понимать? Кто она такая? Ничего, он вытрясет из нее правду! Пусть только заявится домой!
В голове кружили самые разные мысли. Он, то приписывал ей самую древнейшую профессию, то пытался оправдать поведение. Фабьен, надо отдать ему должное, удержался и никак не прокомментировал случившееся. Наоборот старался отвлечь, травить какие-то байки. А Арман пил, заливал свое горе, и в мозгу вспыхивали все новые и новые предположения, одно мрачней другого.
Домой он приехал ночью, на такси. Его встретила пустота. Жизель так и не вернулась. Неужели именно сейчас, потные похотливые руки мудака ласкают ее роскошное тело. А она стонет под ним! Нет, это выше его сил. Художник ударил кулаком в стену, потом еще раз, и еще. Остановился, только когда обе руки полностью покрылись кровью. Боли физической он не чувствовал, только отчаяние, разрывающее его душу на клочки.
Почему он не прекратил все там? Как мог ее отпустить? Ведьма! Он одурманен, отравлен ее чарами! Надо это прекращать. Взять себя в руки, и пусть выкладывает о себе все, от начала и до конца!
Утро встретило его головной болью, и запахом Жизель на постели. Дрянь! Даже сейчас ее дух продолжал витать в воздухе. Она пропитала собой его жизнь. Лучше бы он и дальше был верен своей музе. Пусть приходила бы во снах. Чем вот так страдать наяву. Неопределенность. Ожидание. Все это убивало, истощало его силы.
Арман побежал в душ. Надо скорее покинуть квартиру, где все напоминает о ней. А еще он олух надеялся, что гулящая предательница будет ждать его в академии. Еще никогда он так не спешил на работу. В глазах, мыслях только она.
Только вместо Жизель в академии его ждала Габи и новое потрясение. Арман даже подумал, что подруга стала предвестником дурных вестей. Она стояла рядом с Морисом, в стороне столпились другие преподаватели, лица у всех перепуганные, даже Фабьен побледнел и вместо привычной улыбки его губы подрагивали.
— Добрый день, — Арман постарался придать лицу нейтральное выражение. — Что стряслось?
— Это ужасно! — раздался всхлип Селесты. Женщина прикрыла ладонью ярко красные губы, а глаза ее при этом расширились от ужаса.
— Что? — художник обвел взглядом своих коллег.
— Пусть госпожа детектив вам объяснит. С меня хватит! — Морис зло посмотрел на Габи и скрипнул зубами. — Я приложу все усилия, чтобы прекратить этот беспредел. Новости уже просочились в прессу! — он повернулся и направился в сторону своего кабинета.
Подруга же сверкнув глазами, поманила его пальцем, повернулась и пошла по коридору. Арман последовал за ней, догадываясь о причине переполоха в академии. Когда Габи открыла дверь аудитории, где не так давно нашли Лотера. Художник с содроганием в сердце задал себе вопрос: «Кто следующий?».
Переступив порог, он ощутил запах смерти, а когда перевел взгляд в дальний угол, глаза его расширились от ужаса. Нет, без содрогания, смотреть на это было невозможно!
— Кто… это? — его голос прозвучал жалко, хрипло.
— А ты подойди, посмотри, — Габи была спокойна, и в то же время, ее поза, взгляд, интонации, говорили об обиде, злости, отчужденности. Это было личное. Их разлад. Нечто разломалось между ними, треснуло. И Арман отчетливо осознал, что разбитую чашу больше не склеить. — Ну же, смелее. Или ты не мужик, не зверь? — он злорадно ухмыльнулась.
Художник сделал несколько шагов в сторону того, что было ограждено желтыми лентами. На полу с ножом в сердце в маленькой луже крови лежало тело. Определить кто это он не смог и со второго взгляда. И не хотел знать, не хотел разглядывать.
— Габи… объясни? — к своему стыду, он действительно хотел сбежать. А еще лучше навсегда забыть увиденное.
Тело было старческим, иссушенным, сморщенным, и при этом одето в короткую юбочку и очень откровенную блузочку. Кощунственное сочетание. Он никогда прежде не видел настолько сморщенного, обезображенного лица. Даже старость не способна сотворить подобное с человеком.
От тела исходил запах ужаса, словно даже труп до сих пор не верил, что с ним сотворили подобное.
