И Нита вспомнила ту яблоньку, что первой заговорила с ней, вспомнила ее обиды и устыдилась, словно она была сейчас ответственна за все глупые и жестокие дела людей. Конечно, в их саду такого не случалось. И за той же рябиной нежно и внимательно ухаживали. И все же… И все же она никак не могла найти подходящих слов, чтобы обратиться к дереву со своей просьбой. Рябины были одними из первых, кто вступил в битву когда-то, и у них, наверное, была длинная память. Вообще деревья, похоже, ничего не забывают.
Нита вздохнула и села у рябины на землю, опершись спиной о ее теплый ствол. Сразу начинать нельзя, надо немного успокоиться. Звезды сияли сквозь просветы в кроне дерева, словно гроздья рябиновых ягод. Нита любила звезды. Вон глядит на нее пара близко висящих одна к другой звездочек, будто два приветливых глаза. Они из цепочки звезд Большой Медведицы. Древние арабы, кажется, называли ее Прыжок Газели или что-то в этом роде. И действительно, можно было вообразить, что этот огненный след в небе оставили острые копытца грациозных животных. Ее глаза скользили к горизонту, отыскивая то слабую красноватую точку незнакомой звездочки, то блистающий свет Арктура. И еще, и еще. Старые друзья, которым в книге были даны новые, а вернее, возвращены древние имена. Сегодня вечером они особенно прекрасны.
Крона дерева над ней была почти беззвучна. Дерево, прочно укрепившись в земле своими корнями, тоже поглядывало в небо. На сегодня оно закончило свою работу роста и наслаждалось мирным отдыхом под тихим звездным небом.
— Туман к ночи совсем рассеется, — шелестело оно, растягивая слова и словно бы в полусне. — Этой ночью хорошо будет поболтать с ветром и другими мимолетными знакомцами. Да и тебя, малышка-колдунишка, я давно дожидаюсь. Когда, думаю, она придет перекинуться словечком со старым деревом?
Голос рябины звучал дружески, и Нита успокоилась.
— Ой, — вздохнула она, — у меня была просто сумасшедшая неделя. Ни минутки свободной.
— Ну, мною ты никогда особенно не занималась, — немного обиженно прошумела рябина. — Только и знала, что карабкаться по мне да качаться на моих ветвях. Надеюсь, ты уже переросла те свои шалости и забавы?
Нита помолчала, вспоминая то время, когда она была маленькой. Как она сидела на толстой рябиновой ветке и часами могла разговаривать сама с собой, фантазировать, вести воображаемый разговор с деревом и со всем миром.
— А знаешь — призналась она, — мне тогда казалось, что ты отвечаешь мне. Но я не могла понять, о чем ты шепчешь своими листьями.
— Конечно, отвечала. И тогда, ты сейчас уже не помнишь, ты понимала меня. Не удивляйся. Маленькие дети прислушиваются к молчащему миру и слышат его. Правда, большинство из них, как и ты, забывают все, вырастая. И тогда они теряют нас, как и мы теряем их. — Рябина вздохнула, подставив ветерку свои листья, которые затрепетали и вывернулись своей бледной изнанкой. — Вы — наши дети, и терять вас несчастье для нас всех. Но всегда кто-то из вас да возвращается.
— Скажи, пожалуйста, — спросила Нита, — значит, все написанное в книге о битве деревьев за людей — правда?
— Разумеется. Разве ты не читала в Лунной Книге, что жизнь на земле станет единой для всех странствующих на ней? — Рябина потянулась ветвями к звездам. — После того как мир стал зеленым и готовым для вас, двигающихся и странствующих, мы долго ждали. И вот первые из вас вышли из воды, и мы позволили им жить в наших ветвях, мы кормили и защищали их. Они стали нашими детьми. И вот кое-кто из этих существ сошел с наших ветвей на землю. И появились вы. И стали разговаривать с нами. И создали Словарь. Они были похожи на тебя, и их было много. Теперь остались только некоторые, кто еще умеет поговорить с нами. — Рябина снова вздохнула. — Все же вы странные создания.
Нита все так же неподвижно сидела под деревом и снова чувствовала себя виноватой перед этой рябиной и всеми ее сородичами.:
— Я знаю, мы не всегда были добры к вам, — сказала она. — Хотя… хотя, может быть, живем на земле благодаря вам, деревьям.
— Не горюй, малышка-колдунишка, — сказала рябина, опять глядя в небо. — Это не твоя вина. Мы знали, какая судьба нас ждет. В Лунной Книге об этом все написано.
— Значит, вы уже заранее знали, что мы станем вас… уби… уничтожать? И все равно готовили мир для нас?
— По-другому мы и не могли поступать. Ведь вы наши дети, — прошумело дерево.
— Но… мы делаем из вас свои дома, мы… — Нита виновато заикалась, — Мы терзаем вас, мы даже пишем на ваших телах. — И она показала дереву книгу.
Но рябина даже не взглянула на нее. Она продолжала смотреть в небо. В ночное мерцающее небо.
— Слушай меня внимательно, — тихо проговорила рябина. — Мы все вместе и в мире, и в Лунной Книге судеб. Мы, так же как и вы, пишем. Пишем на камнях, на земле. И всегда так было. У нас своя жизнь, свои чувства, свои тайны, свои цели. Некоторые из них ты узнаешь постепенно, учась Волшебству. Но ВСЕ даже тебе, малышка-колдунишка, постичь не дано. Мы делаем то, что должны делать, — мы живем. Иногда это означает, что мы ломаем сердце камня, на котором взрастаем, взрываем корнями землю, которая нас поит и кормит. И ей больно, поверь мне. Она кричит, давая нам жизнь. И мы никогда не забываем о тех, кто жертвует собой ради нас. — Голос рябины стал нежным, еле шелестящим. — И вы, наши дети, тоже причиняете нам боль. Но как по-другому вы, дети наши, могли бы двигаться к звездам, как не по нашим ветвям? Мы строили мир, зная, что нас могут забыть или использовать для своих целей идущие вслед за нами. Поэтому живи как живется. Карабкайся по нашим телам к звездам, и мир станет еще прекраснее, еще величественнее. У вас свои цели, своя история. Пишите на наших телах. Потому что и ваши жизни, и ваши тела могут понадобиться когда-нибудь для других историй и жизней. — И дерево протяжно вздохнуло.
Нита прикрыла глаза и старалась запомнить, впитать в себя все, что говорила ей старая рябина.
— А ты знаешь, кто написал Лунную Книгу? — спросила она.
Долго молчала рябина. Очень долго. Наконец промолвила:
— Никто из нас не знает точно. В наших легендах говорится, что она не была написана. Она просто существовала с тех пор, как существует жизнь во Вселенной. С тех пор, как зажглись звезды. А может быть, и гораздо раньше.
И рябина снова уставилась в звездное небо.
— А та, другая, Темная Книга? Ствол дерева вздрогнул, будто его ударили топором.
— А эта книга была написана… — Голос рябины упал до еле слышного шепота. — Она написана Одинокой Силой, той злой силой, что явилась в мир для уничтожения. Никогда больше не спрашивай о ней. Даже упоминание ее имени может вызвать эту страшную силу.
Нита умолкла и долго сидела так, размышляя. Из задумчивости ее вывел голос рябины.
— Ты пришла попросить о чем-то? Волшебникам всегда что-нибудь нужно от рябины. Ягодку, листок, веточку. Я угадала?
— Да, — прошептала Нита.
— Не смущайся, — сказала рябина. — Когда мы, рябины, пришли в мир, чтобы стать деревьями Светлого Волшебства, мы готовы были отдавать.
