Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
ГРИГОРИЙ: А какие общества ты считаешь зависимыми, уважаемый билетер?
ПЕТР: Такие, куда готовые решения ключевых вопросов импортируются извне.
АЛЕКСАНДР: Смотри на эту тему подробнее все, что написал Иммануил Валлерстайн о миросистеме и роли России как мировой капиталистической сырьевой провинции.
ПЕТР: Конспирология обращается к тому внутреннему времени человека, которое не нашло выхода в его ежедневности, искаженной непонятными ему силами.
АЛЕКСАНДР: Прогрессивная догадка: «у нас и нашей Истории есть смысл, и мы можем сознательно участвовать в его развертывании» – сменяется в сознании конспирологов реакционным выводом: «этот смысл принадлежит тайным элитам, соперничающим между собой, и вы можете иметь к нему доступ, вы можете превратиться из объекта в субъект собственной Истории, только если изучите язык посвященных, встанете над толпой слепцов и примкнете к одному из полюсов тайной элиты». Если убедить в этом всех и раз в 10–15 лет менять конспирологический сюжет, общество действительно навсегда останется манипулируемой толпой потребителей, нуждающихся не в опытно доказуемом знании, но во все новых и новых поворотах конспирологического спектакля. Именно толпа, состоящая из людей, охваченных нарциссическим бредом собственной «посвященности», наименее способна к последовательному мышлению и самоорганизации для решения реальных проблем.
ГРИГОРИЙ: Говоря о самопиаре власти и ее послании, вы все время вспоминаете светлых, но избегаете говорить о темных и как будто им даже сочувствуете.
ПЕТР: Ты прав, говорить о них по отдельности бессмысленно, ведь они составляют неразрываемую пару. Темные воруют кровь, самую распространенную метафору энергии. В «Матрице» был, помнится, другой образ: человеческая батарейка. Темные заняты непосредственной эксплуатацией – высасыванием и присвоением энергии масс, изматыванием стада до такой степени, чтобы оно захотело и запросило себе светлых пастухов.
АЛЕКСАНДР: Обеспечение должной измотанности и запуганности – это воровство будущего, как во фьючерсной экономике.
ПЕТР: Главному герою приходится отдать темным ребенка, как в культе Молоха, чтобы временно задобрить и отложить судьбу. В этом и смысл его прихода к ведьме. Тогда как Горсвет – великий посредник, безвозмездно следящий за порядком на нашей земле. Их работа – задобрить рок, отложить катастрофу, придать человечеству именно ту форму, которая откладывает его, человечества, финал, продлевает его комфортное воспроизводство в нынешнем виде. Они – профессиональные и бесплатные адвокаты человечества перед великим роком. Идея, что никакого финала не будет и они откладывают не конец вида, а его ценную мутацию, представляется светлым особо опасной. Темные держатся благодаря непосредственному поступлению крови от слепого человеческого стада к посвященным в великую войну. Они берут у нас энергию-кровь. Светлые дают нам спасительный закон и следят за его соблюдением, продлевающим нашу общую жизнь.
АЛЕКСАНДР: Правда, лицензии на отлов живой добычи и другие темные дела выдаются как раз в кабинетах светлых.
ГРИГОРИЙ: Молодого вампира в исполнении Чадова это возмущало, а вот его мудрый отец-мясник воспринимал выдачу лицензий на кровь с ледяным спокойствием.
ПЕТР: Эта диалектика в фильме для правдоподобия. Уж слишком часто ты, зритель, наталкивался на то, что власть стимулирует и организует именно то, с чем официально борется. Поэтому темные, эти обобщенные криминалы, бисексуалы, наркоманы, террористы и звезды ночных клубов…
АЛЕКСАНДР: Жаль про ваххабитов забыли.
ПЕТР: Не перебивай. Про ваххабитов все уже показано в сериале «Спецназ». Так вот, темные, эксплуатируя наши страсти и вообще принцип удовольствия, не имеют в этом полной свободы, над ними есть мужской, патриотичный и государственный Горсвет, который, оседлав принцип реальности, выдает лицензии, строго следит за соблюдением и бьет горячей сковородкой по рукам за самодеятельность. Вот какой следует из фильма социальный дуализм: корыстное темное жречество удовольствий против альтруистической светлой аристократии порядка.
АЛЕКСАНДР: А по-моему, темный экономический способ принуждения, замешанный на шкурном интересе, то есть капитализм, против светлого феодализма, то есть административного способа принуждать, основанного на верности и служении никто не скажет вслух чему, а на самом деле самим благородным рыцарям. Видимая бескорыстность горсветовской элиты держится на том, что их собственностью и так является весь мир фильма, и потому они благородно ничего не хотят для себя, как и все фанатики власти.
ПЕТР: А точнее, как и всякая власть хотела бы себя видеть и показывать. Все то же послание, зритель: власть просто дана людям щедрой высшей силой, а вовсе не нанята за деньги на работу. Власть дана, чтобы удержать мир от превращения в преисподнюю, и ничего не требует взамен. Власть – это абсолютное и оттого никем не контролируемое благо.
АЛЕКСАНДР: Дозор предупреждает: безответственная богема и безродная буржуазия должны быть под надзором национальной бюрократии. В 90-х многим казалось, наоборот, что власть полностью приватизирована капиталом и является простой его маскировкой. В нулевых они поменялись местами. Потому модные фильмы теперь это художественно выраженная идеология новой российской бюрократии, переживающей ренессанс и почувствовавшей свою силу хотя бы оттого, что они выиграли первое место в споре у новых русских буржуа. Горсвет проводит чистки в собственных рядах, спрашивая каждого: «Где ты был этой ночью?» В этом ведомстве мудро говорят: «Это не совпадение, это провокация!», слова до удивления знакомые всем, кто застал советский век и чекистский миф. Могут без спросу поменять разнополых сотрудников телами, потому что так надо для дела.
ПЕТР: Горсвет вразумляет: со времен фараонов и пирамид мы стоим на ваших головах и плечах, потому что именно мы отвечаем за поддержание великого равновесия нашей вселенной, и это только кажется некоторым из вас, что наши подошвы на ваших лбах и плечах, на самом деле мы подвешены к небу и свободно парим над вашими головами, как бесплотные ангелы порядка. Это мистический этатизм.
ГРИГОРИЙ: Я Лукьяненко не читал, сначала прочту всего Акунина, но ведь над ними всеми стоит некая инквизиция, которая превыше всего?
ПЕТР: В религиях митраистского типа, а именно там находятся все сюжеты оккультной легитимности власти, и Ормузд, и Ариман, обе соперничающие группировки, есть дети Зервана.
ГРИГОРИЙ: Я их никого не знаю и ничего не понял.
ПЕТР: И бог с ними. Из фильма мы ничего не узнаем об «инквизиции», кроме того, что она бдительно следит за отношениями обеих сторон. Идеальный образец чиновничьей паранойи. Над каждой спецслужбой есть и другая проверяющая спецслужба. Бюрократическая модель мира – бесконечная башня проверяющих друг друга уровней порядка.
ГРИГОРИЙ: Новый «Дозор» по сравнению с первым фильмом это, конечно, совсем другой размах.
АЛЕКСАНДР: Настоящее зрелище конца мира для тех, кто не хочет конца мира зрелищ.
ПЕТР: В «Дневной» серии ангелы-хранители на желтых грузовиках продолжают гоняться за подростками-вампирами в киллерских масках, пьющими кровь у бабушек на улицах. Нас предупреждают: хаос 90-х годов, когда музыку заказывали «темные», породил новое поколение неуправляемых беспредельщиков, еще более опасных для воспроизводства бюрократии, чем их недавние предшественники, делящие топором бомжатину на мясных рынках и разъезжающие на красных и черных легковых автомобилях.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
