— Он уснул, укладывая девчонок, — буркнула Арина и почему-то пошла в коридор.
Я обернулась к маме. На ее лице ничего не читалось. Она явно упахалась больше всех. На столе красовалось три вида салатов. Должны были потечь слюнки, но почему-то во рту оставалось сухо.
— Мы вино привезли. Открыть? — голос Вадима выдавал волнение, непонятное.
Или понятное? Неужели они сделали меня изгоем в мой день рождения? Не нравится мой выбор? Да не пошли бы вы куда подальше…
— Открывай, конечно, — бросила я, кажется, в унисон с папой, и села к столу.
Вадим остался стоять, наполнил три бокала, капнул на донышко себе и вопросительно посмотрел на дверь.
— Арине наливать?
— Сейчас спрошу, — сказала мать и ушла.
Квартира маленькая, но слов даже за стенкой не разобрать, если в семье есть малолетние дети. Арина вернулась, села за стол, протянула Вадиму пустой бокал. Мать тоже села. Напротив меня, но смотрела только на Вадима, и тот вскоре без всякого вина пошел красными пятнами. Мне хотелось встать и уйти. Лучше бы, наверное, мы отметили мой день рождения с его мамой! Даже не знаю, стоит ли приглашать родственников на новоселье. Домовому они точно не понравятся!
Выпили за мое здоровье. Удивительно, что не пожелали не быть лапшой. Поели. Чуть-чуть. И я взглянула на часы. Половина десятого. Можно встать и уйти, раз мы так всех раздражаем.
— Может, уже сладкое, и мы пойдем? — предложила я и вскочила, чтобы самой заварить чай.
Арина последовала за мной и закрыла дверь. Мое сердце упало. Ее глаза метали молнии.
— Что ты сказала матери про Виктора? — прошипела сестра мне в лицо, и я честно так опешила, что от всего сердца удивилась:
— Какого Виктора?
— Ты знаешь, какого…
— А… — сердце ухало где-то в пятках. — Анатольевича? Ничего. Что я могу про него сказать? Я его в глаза не видела — только костюм и очки помню. Честно.
— Что ты дуру-то из себя строишь?! Тебе не шестнадцать! Что ты матери сказала про меня с ним?
— Про тебя с ним? Ариш, я с матерью вообще не говорила ни о чем. И тем более о нем… Чего случилось-то?
Арина сжала губы.
— Точно не говорила?
— Честное скаутское, чего ты хочешь от меня…
Арина села на край углового диванчика.
— Виктор вчера в дождь подвез меня после работы домой. Здесь же дождь вообще не думал идти. Андрей гулял с девчонками. Виктор высадил меня у дороги, чтобы в наш долбанный двор на своей Вольво не заезжать… Андрей со мной со вчерашнего вечера не разговаривает, и наша любимая мамочка вместо того, чтобы сказать ему, что он дурак, молчит. Точно поддерживает его подозрения. Чего мне делать теперь?
Я почему-то улыбалась. Как дура… Наверное, так выходит страх и приходит облегчение от сознания, что весь сыр-бор не из-за нас с Вадимом.
— Для начала перестать звать его в семье Виктором.
— Как мне его звать? — чуть не сорвалась на полный голос сестра. — Он меня от силы лет на пять старше!
— И так на энное количество позиций выше. По батюшке звать. Анатольевич! Я тебя предупреждала про Витеньку.
— Я так его не называла! — зарычала сестра, упираясь растопыренными пальцами в стол.
— Но ты и по фамилии его не называла.
— От его фамилии меня на ржач пробирает.
— Тебя похоже на что-то другое пробирает!
— Ирка!
— Какая фамилия у него?
Арина выдержала театральную паузу.
— Веселкин.
— Ну и в чем проблема?
— Смешно.
— Мне не смешно. Фамилия как фамилия. Редкая. Не на каждом углу однофамильца встретишь, как у нас… Не мог этот веселый Веселкин тебя завтра подвести? Надо было мне днюху испортить!
Я шагнула к чайнику.
— Что мне делать? — бросила в спину сестра.
— Да откуда я знаю… Этих мужиков не разберешь… Я не только про Андрея.
— Ир, Вадим тебя хоть раз ревновал?
Я обернулась:
— К кому меня ревновать? У меня даже кота нет…
— Меня тоже ревновать не к кому, но ведь ревнует…
— Ариш, я действительно не знаю, как тебе помочь. Давать дурацкий совет бросить работу, я не буду. Ты у нас будущая кормилица. Быть выше обвинений попробуй. И, понимаешь, матери, как мне кажется, вся эта буча только на руку.
— Ира, ты дура? Она меня что, развести с двумя детьми надумывает? Да кому я нужна буду!
— Ариш, не ори… Вообще абстрагируйся от всей этой ситуации. Ходи на работу. Приходи домой. Одна. На метро. У вас же с Веселкиным ничего не было?
— Конечно, не было, ты чего! Мы о детях разговариваем.
— Вот и прекращайте разговаривать. Скажи прямо, муж ревнует. Нормальный мужик поймет. Еще с такой веселой фамилией. Пошли чай пить. Хочешь, я Андрея позову?
— Не надо.
Пили чай почти молча. Мне хотелось покрутить у виска, глядя на мать. Нет бы поддержать дочку, а она… А Вадим все озирался на дверь, будто действительно верил, что Андрей соблаговолит выйти. Дурак этот Андрей. Полный… Жена пашет, а он еще ревновать смеет! Пусть сам ее на ланч тогда водит, лентяй!
Распрощались. Пошли вниз.
— Чего там случилось? — спросил Вадим, едва за нами хлопнула железная дверь парадной, еще до прекращения писка замка.
Я рассказала. Вадим закатил глаза и оперся о капот машины. Выдаст сейчас мужскую мысль по спасению Ариши? Или нет?
— Слушай, Ир…
Ну, говори, я слушаю…
— Поехали к твоей Тоне, заберем твоего кота…
— Чего?
У меня сегодня явно что-то не то со слухом…
— У тебя же день рождения, и такое дурацкое настроение…
— А потом что? Когда день рождения кончится?
Вадим открыл мне дверь, и я забралась в салон машины. Холодно. Или это меня трясет от всего этого светопреставления…
— Может, найдут ему хозяев… Может, не найдут… Сама сказала, ему плохо. В своей бывшей квартире коту станет легче, так ведь?
Вадим уже пристегнулся и вставил ключи в зажигание. Я кивнула.
— А если хозяйка не разрешит?
— А как она узнает? Она будет приходить проверять тебя, что ли? — Вадим отъехал от дома. — Ну, а станет возникать, вернемся домой. Нам же есть, куда идти.
— С котом?
— С котом. Троих нас маман не выставит. Ну, вбей адрес своей подружки в телефон. Я не помню, куда ехать…
— Пока прямо, — усмехнулась я, пытаясь унять расшалившееся в груди сердце. — Дай я ей позвоню.
