Пить или не пить, такого вопроса вообще не стояло: все равно спать завалюсь и вечером вряд ли встану встречать Майкиных родителей — просплю до утра. Здоровый сон мне нужен куда больше воспитательного подзатыльника от ее папы или липового больничного от мамы. Во всяком случае, на данный момент. Потому я с чистой совестью, но по-прежнему с тяжелой душой сделала очередной глоток из своего стакана и прижалась головой к мягкому валику дивана, на котором мне предстояло спать.
— Окей, я все выдумала! — пропел мой малость пьяный голос. — Если тебе от этого станет легче…
Мой полупустой стакан балансировал на рельефе сиденья с мало-мальской поддержкой с моей стороны. Если опрокинется, буду спать на мокром или на полу, что собственно сейчас не имело для меня особого значения. Заглянувшая на огонек, горевший в Майкиных глазах, бодрость укладывалась спать против моей воли.
— Типа, я тебе завидую? — выдала подруга ни с того, ни с сего, или это я как-то не уследила за тоном и смыслом своей речи. Хотя четко контролировала выдаваемую под рыбку информацию. Ничего личного про Крэга я не сказала: из троих моих мужчин он оказался единственным, кто подумал в первую очередь обо мне. Это дорогого стоит, и я буду держать язык за зубами, даже зная, что дальше Майки инфа не уйдет, да и вообще какая ему разница — это про своего парня нельзя рассказывать даже лучшей подруги, а про некоего субъекта, которого не увижу ни я, ни она, можно безболезненно наплести с три короба. Только что-то останавливало меня от полной откровенности… Возможно, самоуважение. Само… К себе! Поделился больным он именно со мной, даже если делал это в каждом аэропорту с каждой встречной. Да и зачем об этом сейчас думать… Все, птичка счастья улетела за океан!
— Типа, whatever-господи! Можно поговорить теперь о чем-нибудь приятном?
— А это было не о приятном? — пьяно расхохоталась Майка. — Ну ты даёшь!
— Больше никогда и никому, — выдохнула я и закрыла глаза: недопитый стакан продолжал покачиваться рядом, пока Майка не поставила его на пол рядом с диваном. — И пить больше не буду. Все, я начинаю вести спокойную одинокую жизнь…
— Целый месяц? — снова хохотала она. — А потом в омут с головой к своему Джонатану!
Я подскочила, точно ужаленная — какое счастье, что стакана уже не было на диване. Забыть позвонить человеку, который вытащил меня из глупейшей ситуации с пропущенным самолетом, это быть настоящей свиньей. Одной рукой судорожно заправляя за уши все ещё влажные после душа волосы, я вызывала его номер, любуясь на аватарку. Потом пришлось схватить за нос Майку — нос у неё маленький, но вот непрошеное любопытство преогромное.
— Я ж только на аватарку глянуть! — заверещала она притворно-обиженно и уселась обратно к столу, на котором рядком расставила привезённые мною снадобья. Жаль, во Вьетнаме не нашлось никакого приворотного зелья, чтобы у такой хорошей девушки наконец-то появилась личная жизнь.
Мой голос дрожал, как и все внутри до последнего нерва, хотя Джонатан мог и не ждать от меня сиюминутного отчета, но с дурацкой задержкой в Германии, выходило, что я целые сутки ему не звонила. Привет-пока было бы идеальным разговором. Говорить лишку я с ним не могла, потому что лишку выпила, но как-то все же сумела выдавить из себя информацию о том, что мне катастрофически не везёт в самолетами (не добавляя, что с мужчинами тоже!).
— Хорошо, что ты дома! — не стал проявлять никакого любопытства мой бывший работодатель. Только спросил, можно ли перевести мне деньги через Пейпал. Я согласилась. Хотелось поскорее закончить с ним всякие денежные отношения. В начале других я пока не была уверена.
— Хочешь правду? — поджала губы Майка, и я поджала в ответ свои: ну на что она обиделась? Что я фотку ей не показала? Да я могу открыть ей его Инсту, но смысл?
— Если она не про Джонатана.
Я все ещё сидела на диване, вжав гудящий затылки в валик высокой спинки.
— Про тебя! Ты — дура! — выдала моя единственная подруга без всякой паузы. Видимо, набрала в грудь воздуха для целой тирады, и та не заставила себя ждать. — Такой парень предлагает лететь в Париж, а ты прешься в Питер, где одни мудаки и никакой работы, а по дороге ещё перепихиваешься с первым встречным. Знаешь, я была о тебе лучшего мнения. А это даже не смешно!
Она встала, но не вышла. Из комнаты — из себя ее явно что-то вынесло! Но я уже напсиховалась настолько, что сейчас не было сил даже спорить. Я просто сказала ей, при этом очень тихо:
— У меня не было цели тебя рассмешить…
Я выдохнула последнее слово и почувствовала в горле кислый ком. Плакать не хотелось, ко мне подкатила тошнота. Нельзя было пить пиво, вот нельзя… и все тут… Все бы действительно было тут, но я успела добежать до туалета. Хорошо, что санузел совмещённый — я сумела умыться и отмыться от неприятного запаха, но осадок от Майкиной обвинительной речи все равно остался — пусть не в животе, но в груди уж точно.
— Майя, дай мне пятьсот рублей. Я тебе на телефон скину, как только до дома доберусь.
— Сейчас дать?
— Сейчас. Я такси вызову. Поеду домой.
— Ты что, обиделась?
Майка подпирала плечом коридорное зеркало, и то мучительно дрожало. На лице Майки и его отражении было неподдельное удивление. Ничего удивительного, она же не со зла, а от всей души приложила меня…
— Нет, — мне не хотелось никому ничего доказывать. — Я просто хочу домой. У меня нет сил встречаться с твоими родителями.
— Ты обиделась, — продолжала дурить Майка и вместе с ней ее отражение. — Я просто хочу наставить тебя на путь истинный…
О да, святая простота!
— Что это за путь? — я упирала руки в бока. — Лечь под парня, потому что он рожей вышел и у него есть деньги.
— Да потому что он не козел! — закричала Майя, будто только криком можно было достучаться до моего разума. С моей головой все в порядке: я теперь трезвая на все времена.
— Козой ты предлагаешь быть мне! Спасибо… Знаешь, я лучше буду спать с тем, кому на меня насрать, чем воспользуюсь добротой человека, которому не дам ничего взамен, кроме тела. Чего ты на меня уставилась? Не понимаешь, что ли, что мне предлагаешь?
— Понимаю. Предлагаю тебе начать нормальные отношения с нормальным мужиком. Но ты можешь продолжать лететь на говно.
— Майя, у тебя плохое настроение сегодня, что ли?
Я не находила другого объяснения подобному наезду. Не может же она просто завидовать? Было б чему!
— Что-то случилось за полгода? Личное? На работе? — перечисляла я варианты, не получая никакого ответа. — Чего ты молчишь?
— А мне сказать нечего. Ничего не случилось. Все по-прежнему, полная жопа во всем. А ты швыряешься возможностями, будто их тебе каждый день на блюдечке с голубой каемочкой подают!
Я шумно выдохнула и заправила за уши пряди, которые ещё сильнее намочила внеплановым умыванием.
