Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
– Донт лисн ту хим, хи из э фул!
В ответ из машинных недр раздался громкий хохот.
– Ну наконец-то! – обрадовался Тришка. – Эй! Сэр! Кам хиэ!
В ответ была длинная и очень быстрая фраза, в которой Тришка ни черта не разобрал. Но признаваться в этом тепличному не пожелал.
Вдруг дверца приоткрылась. Оттуда протянулась рука. Тришка, не будь дурак, за эту руку ухватился и был втянут внутрь, успев крепко лягнуть дурака Корнея Третьяковича, вздумавшего было его за ноги обратно вытаскивать.
Дверца захлопнулась.
Тришка утвердился на ногах и наконец-то увидел своего Молчка.
* * *
Когда живешь на книжных полках и постигаешь мир по разнообразным черненьким значкам на белой бумаге, этот мир получается, как правило, лишенным цвета, запаха, а также многих важных деталей. Следует также учесть, что в библиотеке, присматривать за которой определили Тришку, были книги в основном научные. И он какие-то вещи знал неплохо, на иные набрел случайно, а прочих и вовсе не ведал.
Так, он вычитал в словаре, что английских и, видимо, американских домовых называют брауни и сделал разумный вывод – мастью они все коричневатые. Но прочие подробности их жизни оставались покрыты мраком.
А между тем, прибыв в Америку, он тут же и обнаружил бы, что не только между городскими и сельскими брауни имеется противостояние, но и внутри каждого клана – свои давние склоки, и есть такие ответвления у старинных почтенных родов, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И влип бы в местные разборки куда хуже, чем сейчас – тут он все-таки был пока среди своих, и даже врун Никишка воспринимался как свой, и даже кляузник Корней Третьякович.
Тот, кто стоял сейчас перед Тришкой, был откровенно чужой, хотя и держал улыбку от уха до уха. Его нездешнее происхождение чудилось Тришке решительно во всем. Во-первых – оно явственно проступало в зеленых штанах. Уважающий себя домовой яркого не носит – он должен быть неприметен, и даже домовихи наряжаются только в домашней обстановке, за ванной или на антресолях. Во-вторых, ступни оказались подозрительно похожими на утиные, под хилой шерсткой – перепончатыми. В-третьих, рожа. Рот на ней был знатный, зато носа – почти никакого.
– Хай! – сказал этот чужак и потряс в воздухе мохнатым кулаком.
– Хай! – ответил Тришка. – Ай эм Трифон Орентьевич. Вотс йор нэйм?
– Олд Расти!
И начался довольно странный разговор. Незнакомец частил и трещал, Тришка понимал даже не с пятого на десятое, а с десятого на двадцатое. Как воспитанный домовой, он хотел прежде всего определиться насчет рода-племени, но Олд Расти долбил лишь одно «бизнес-бизнес-бизнес». И до того допек Тришку, что тот решил убираться подобру-поздорову. В Молчки этот тип не годился – молчанием тут и не пахло.
– Гуд бай, дарлинг! – выбрав подходящий, как ему показалось, момент, выкрикнул Тришка и кинулся наутек. Олд Расти что-то завопил вслед, но Тришка уже выметнулся из желтой иномарки.
– Ну? Как? Будем брать? – зашипел из-за тракторного колеса Корней Третьякович. Он, видать, уже забыл, что сгоряча и Тришку посчитал шпионом.
– Не сейчас, – ответил Тришка и крепко задумался.
Он пытался понять, какой у этого брауни может быть бизнес в деревенском сарае.
Это слово в его понятии означало прежде всего торговлю. У хозяина бизнеса не было, у хозяйки был, у хозяйских детей недавно завелся свой. С бизнесом владельцев «Марокко» дело было темное – домовые не пришли к единому мнению. Одни считали, что там продается втихомолку дурь, и с того много народу кормится – кстати говоря, это было чистой правдой. Другие полагали, что основной упор делается на алкоголь. Третьи даже до такой теории возвысились, что «Марокко» торгует производимым в нем шумом. Тришка сделал вывод, что бизнес возможен только там, где много народу. Что мог продавать или же покупать Олд Расти – было пока уму непостижимо.
– Так он шпион или не шпион? – допытывался тепличный.
– Шпион, но жалоб не принимает.
– Это почему же?
– Не велено.
– А-а… А будет?
– Когда велят.
Тепличный еще чего-то хотел узнат, но замер с открытым ртом.
– Аниська… – прошептал он. – Во, гляди… А мешать не моги…
Домовиха Анисья Гордеевна, озираясь, спешила с узелком к желтой иномарке.
Вообще домовые к женам и дочкам строги, требуют порядка. Но есть одна область, куда они носу не суют. Эта область именуется «жалость». Если домовихе взбрело на ум кого-то пожалеть и оказать ему покровительство, мужья и сыновья даже не ворчат – молча терпят. Такое ее право.
Судя по всему, Анисья Гордеевна пожалела брауни.
Она постучала в дверцу иномарки, дверца приоткрылась, и Олд Расти соскочил вниз, заговорил с большим достоинством, только вот домовиха, судя по личику, ровно ничего не понимала.
– Ешь, горе мое, – только и сказала, развязывая узелок. – Ешь, непутевый…
Олд Расти набросился на еду так, словно его три года не кормили.
– Ехал бы ты домой, что ли, – сказала Анисья Гордеевна. – Пропадешь тут с нами.
– Бизнес, – набитым ртом отвечал Олд Расти.
– Нет тебе тут никакого бизнеса. Ну, что ты умеешь? Есть да девок портить, поди? Невелика наука. Ешь, ешь… колбаски вон возьми, да с хлебушком, так сытнее выйдет…
Тришка и тепличный следили из-за колеса, как расстеленная тряпица все пустеет и пустеет.
– Пойду я. А ты подумай хорошенько. Надумаешься – на дорогу выведу.
Домовиха говорила так, как если бы Олд Расти был способен ее понять. Но он только ел и ел. Когда ни крошки не осталось, утер рот ладонью и произнес по-английски нечто благодарственное.
– Ну, полезай обратно, – дозволила домовиха и, свернув тряпицу, пошла прочь.
Стоило ей завернуть за культиватор – тут и заступил дорогу Тришка.
– Здравствуй, матушка Анисья Гордеевна! – с тем он поклонился. – Я Трифон Орентьевич, из городских. Пожалей меня, Анисья Гордеевна!
– Пожалела, – несколько подумав, сообщила домовиха. – Какое у тебя ко мне дело?
– Молчок мне нужен. Меня наши за Молчком снарядили – чтобы узнал, как его подсаживать. В городе уже разучились, а на деревне, наверно, еще умеют.
– Молчка подсаживать? – Анисья Гордеевна хмыкнула. – А что? Это мы можем. Я тебя к бабке сведу, она еще и не то умеет. Молчок – это ей запросто!
– Пойдем, пойдем скорее! – заторопил домовиху Тришка.
Ему совершено не хотелось объясняться по поводу молчка с тепличным. И хотя он был уверен, что окажется включен в очередную жалобу, но решительно последовал за Анисьей Гордеевной туда, куда ей угодно было повести.
* * *
По дороге выяснилось много любопытного.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
