Скажите, что мне нужно сделать еще?Не всё ли в этом мире быстротечно и бренно?Скажите, что вы сами будете делатьСо своей упоительной и бесценной жизнью?
Мы смотрели на ручей. Парочка на другом берегу собрала вещи и пошла прочь.
– И какие же у меня варианты? – спросил я.
– Дай мне проконсультироваться с оракулом, – задумчиво отозвалась Кэссиди и, наклонившись вперед, сорвала травинку. Внимательно рассмотрела ее в своей ладони, словно читая по ней мое будущее. – Ты можешь испустить варварский визг над крышами мира… или покориться пращам и стрелам яростной судьбы… или наслаждаться моментом… или плыть прочь из тихой гавани… или искать новый мир… или не дать погаснуть свету своему[21].
– Я, вообще-то, рассчитывал на ответ попроще: стать доктором, адвокатом, руководителем, – рассмеялся я.
– Вот честно, Эзра, – Кэссиди поднялась и смахнула с джинсов траву, – с таким образом мыслей тебе из паноптикума не сбежать.
13
ВЕЧЕРОМ Я ВЫВЕЛ КУПЕРА на прогулку, прошелся с ним к уличному тупику и побросал ему мяч. Это, конечно, ничем не напоминало наши с ним пробежки по туристическим тропам, но Купер все равно очень радовался. Он даже погонялся за диким кроликом, хотя вряд ли самому кролику пришлась по вкусу такая игра, а точнее – охота за ним в виде игры.
Когда я вернулся с Купером домой, мама сидела за кухонным столом с чашкой чая, листая телепрограмму, будто у нас нет на телевизоре опции «по запросу» и доступа к телевизионному архиву.
– Где ты был? – спросила она.
– В конце квартала. – Я налил в миску Купера свежей воды. – Покидал ему мяч.
– Ты спустил его с поводка? – ужаснулась мама. – Эзра, на улице темно! Его могла сбить машина!
– Это вряд ли. Я играл с ним в тупике.
– Следи за своим тоном, молодой человек.
– Прости. – Я достал из кладовки чипсы и открыл упаковку. – Будешь?
– Мне уже поздно есть. Неси их к столу и расскажи мне о школе.
Я сразу же пожалел о своем набеге на кладовку.
– В школе все нормально, – ответил с набитым ртом. – А вот печенья – мрак. Я думал, это шоколадные чипсы.
– Рожковые. Они полезнее. Как тебе уроки?
– Тоже нормально. Мне нужно, чтобы ты подписала разрешение на мое участие в дебатах. В следующие выходные проходит турнир в Сан-Диего. Туда надо ехать с ночевкой.
– Выездное мероприятие с ночевкой? – Мама покачала головой. – Даже не знаю, милый. У тебя же по субботам физиотерапия.
– Я позвоню доктору Левину и перенесу наш сеанс, – терпеливо сказал я. – И это не выездное мероприятие, а турнир. Я – член команды по дебатам.
Купер скулил, выпрашивая чипс, и я посмотрел на него красноречивым взглядом: «Поверь, ты этого не хочешь».
– Твои друзья из ученического совета вступили в дискуссионный клуб? – обрадовалась мама.
– Нет. – Я еле сдержал ухмылку при мысли о Джимми Фуллере, нашем спортивном посреднике, или Тиффани Уэлс, отвечавшей за общественные мероприятия в компании моих новых друзей. – Меня попросил присоединиться к команде Тоби Элликот. В этом году он ее капитан.
– О, Тоби! Давненько я не видела этого мальчика. – Мама закрыла телепрограмму, наклонилась над столом и понизила голос до шепота: – Скажи мне, он гей?
Я подавился рожковым чипсом.
– Мам!
– Что? Мне просто интересно, милый.
Я в шоке таращился на нее. Подобные вопросы вот так, в лоб, не задают.
– Ты подпишешь разрешение или мне попросить об этом папу? – надавил я на нее.
– Оставь бумаги на стойке, я их утром подпишу. После школы могу отвезти тебя в «Нордстром».
Я только встал из-за стола и при упоминании магазина застыл как вкопанный.
– Тебе ведь нужен костюм для дебатов? – продолжила мама, свыкнувшись с новым положением дел. – Заодно подкупим тебе новой одежды. Джинсы теперь тебе слегка большеваты, не хотелось бы, чтобы ты наступил на них и упал.
Она улыбалась, словно времяпровождение в мужском отделе одежды в «Нордстроме» – идеальная возможность для плодотворного общения с сыном. Тут мне в голову пришла идея.