– Да, конечно.
Он кивнул, убирая с плеч редкие седые пряди.
– И тебе интересно, что стало с этими славным зверями, благодаря которым мы одержали победу. И почему те чудеса, что были возможны раньше, теперь для нас утеряны.
– Да.
Камергер вздохнул. На его морщинистом лице заиграла мечтательная улыбка.
– Эти вопросы всем не дают покоя. Но грифонов больше нет, дитя. Их уничтожил Мор. В боях погибло слишком много птиц, а те, кто выжил, ослабли. Они откладывали яйца, но птенцы умирали, так и не вылупившись. Поэтому грифоны исчезли с лица земли. Великая жертва. Великая печаль.
«И великая ложь», – подумала Валья.
Вслух она этого не сказала. У нее не было оснований не доверять Камергеру. По всему было видно, он сам верит в то, что говорит. Да, согласно книгам, война длилась много лет, Андерфелс был выжжен дотла, а именно там грифоны охотились и вили гнезда. Как знать, может, и правда все птицы до единой погибли?
Однако что-то подсказывало ей: это не так.
Расценив ее молчание как знак согласия, старик снова вздохнул и открыл дверь в свой кабинет. Стол в кабинете был завален бумагами. Белые листы громоздились хаотичными грудами, высились неряшливыми стопками, многие покрывал толстый слой пыли. Стул, когда-то предназначавшийся для посетителей, был погребен под лавиной писем и документов, которым не нашлось места на столе, и лишь его резная спинка, торчавшая из этого бумажного сугроба, напоминала о его существовании.
С кряхтеньем Камергер опустился в свое продавленное кожаное кресло и, откинувшись на спинку, кивнул Валье:
– Что ж, займемся письмами.
– Так… – Девушка открыла сумку и начала быстро перебирать свитки и конверты. – Письмо из Башни Бдения. Это – из Денерима, но я не узнаю печать эрла, простите. Вот письмо из Орзаммара, а вот – из Старкхэвена…
– С юга есть что-нибудь? Из Орлея?
– Кажется, нет… – Она осмотрела оставшиеся письма. – По крайней мере, если судить по печатям. Но я могу и ошибаться.
– Хм. – Камергер откинул голову назад, погрузился еще глубже в кресло и, закрыв глаза, махнул Валье рукой. – Нет-нет, ты не ошибаешься. Это все старческие причуды – гадать, отчего же Страж-Командор Кларель больше не пишет… а все очень просто: потому что пока ей от нас ничего не нужно. Письма пишут лишь те, кто хочет о чем-то попросить. Те же, кто всем доволен – или затевает гадость, – никогда об этом не сообщат. Ну да ладно. Какие вести из Башни Бдения?
Валья сломала восковую печать и развернула письмо. Пробежав глазами первые строки, она покачала головой и улыбнулась: Камергер был прав.
– Новый Страж-Командор нижайше просит прислать ему запас лириума, оружия и брони, так как их собственные запасы были в значительной мере истощены в сражениях с… о… ну да, с горящими деревьями, одержимыми демонами. Здесь подробный список того, что нужно.
– Не сомневаюсь, – фыркнул камергер, не открывая глаз. – А таинственный эрл из Денерима что нам хочет сказать?
Таинственный эрл тоже просил о помощи: его супруга спускалась в погреб за бутылкой вина, как вдруг ей почудилось, что мимо пробежал генлок, поэтому эрл требует немедленно отправить к нему отряд Серых Стражей, дабы выследить и уничтожить порождение тьмы, которое, вне всяких сомнений, проникло в его погреб прямиком с Глубинных Троп. О том, сколько бутылок вина эрл и его жена успели выпить до предполагаемой встречи с генлоком, в письме умалчивалось.
Остальные письма не были столь нелепыми и легкомысленными, однако в большинстве своем являлись именно прошениями. Маги и храмовники либо просили о поддержке в борьбе друг с другом, либо искали убежища в Вейсхаупте. Разведчики в Андерфелсе сообщали о порождениях тьмы, которые вели себя необычайно организованно. В донесении от гномов говорилось примерно то же самое о порождениях под землей. Некоторые письма представляли собой отчеты о деятельности Стражей и, в частности, содержали списки тех, кто, подчинившись Зову, отправился на Глубинные Тропы, чтобы принять свой последний бой.
Валья едва дошла до конца одного такого списка, присланного из Орзаммара, как Камергер открыл глаза.
– Довольно, – сказал он, указывая рукой на дверь. – Ступай. У тебя много работы. Письма оставь здесь.
Валья поклонилась и вышла из кабинета.
Девушка направилась к мемориалу Гараэла, собираясь присоединиться к остальным магам, но те уже отправились на ужин. В библиотеке не было ни души, лишь Реймас сидела в одиночестве за столом. Перед ней лежала закрытая книга.
Валья отчаянно надеялась, что ей удастся выскользнуть из зала, не привлекая внимания храмовницы, однако надежда оказалась напрасной.
– Ты… Валья, да? – раздался в мертвой тишине голос Реймас.
Эльфийка остолбенела. Она ничего не могла с собой поделать. За годы, проведенные в Круге Хоссберга, страх перед храмовниками слишком глубоко въелся в ее душу. Неимоверным усилием воли она взяла себя в руки, придала лицу бесстрастное выражение и повернулась к Реймас:
– Да.
– Подойди, пожалуйста.
Валья стояла, не в силах пошевелиться. Напрасно она повторяла себе, что они не в Круге, что здесь, в Вейсхаупте, у храмовницы нет над ней ровным счетом никакой власти, что она, Валья, не обязана подчиняться ее приказам… Все тщетно. Привычка бояться перевешивала все доводы разума.
– Зачем?
– Просто хочу с тобой поговорить. – Реймас улыбнулась.
Улыбка вышла какой-то неуклюжей – все-таки для вытянутого, вечно сурового лица храмовницы это было крайне непривычное упражнение.
Валья нехотя приблизилась и, выбрав самый дальний стул из ряда напротив храмовницы, села.
– О чем?
– Ты ведь нам не доверяешь, верно?
Реймас положила руки на книгу, сцепив пальцы. Кисти у нее были крупные, как у мужчины, с широкими пальцами и заскорузлыми ладонями, испещренные шрамами, застарелыми и довольно свежими. Такие руки бывают у солдат. И у храмовников.
– Твои друзья к нам тоже не особо расположены… но ты самая недоверчивая.
– Ты об этом хотела поговорить?
– Да. Тебе нечего бояться. – В глазах Реймас шевельнулась боль. – Мы ведь здесь не по долгу службы. Поверь, далеко не каждый становится храмовником для того, чтобы истязать и унижать магов.
– Серьезно? – с нескрываемым раздражением спросила эльфийка. Она демонстративно отодвинулась назад, и ножки стула, проехавшись по каменному полу, издали громкий противный скрежет. – То есть вы обрекаете себя на заточение в башнях, среди несчастных перепуганных магов по более благородной причине?
– Бывает и так. У меня было так. – Храмовница заправила за уши тонкие волосы и опустила взгляд на книгу. Это были «Проповеди и гимны во славу Создателя». Судя по крепкому, почти новому переплету, книгой пользовались редко. – Я вступила в орден, чтобы защищать вас.
