— Я надеюсь, это не потерпевший? — поинтересовался он, плюхаясь в кресло. — И не улика какая-нибудь?
— Это Родни, — ответил Гордон, посмеиваясь. — Символ всего проходящего в этом мире. Мы умрем…
— А наши кости кто-нибудь притащит к себе в кабинет. Мы тебя поняли, приступаем к работе.
Руперт разлил кофе по чашкам, мы сидели, облепив рабочий стол Гордона — слава Создателям, письменный, а не секционный, — и внимательно слушали, что кому удалось узнать.
Руперт начал с того, что повторил то, что я уже знала: про Таллию, тренера и врача. Пока мы обедали с Брентом, все отлично поработали, и теперь Руперт довольно докладывал:
— Программа, а потом и ребята, просмотрели все видеозаписи, начиная с позавчерашнего дня. В квартире Томаса никого не было, кроме него самого и его жены.
— У них такие хоромы, — вмешался Стивен. — Их должны убирать. Консьерж говорил, что к ним приходит уборщица…
— Два раза в неделю, — кивнул Руперт. — Сейчас она в отпуске и последний раз была у них шесть дней назад. Мы проверили — она с мужем и двумя малолетними внуками в Такрии, на курорте. Пробудет там еще десять дней. Отметим: ее отсутствие — совпадение или же нет? Площадка и дверь квартиры отлично просматриваются, никто к ним не приходил. Это подтверждает консьерж, особенно тот, который дежурил вчера…
— Нат сказал, что сам чувствовал себя с ним как на допросе, — опять перебил его Стивен, а Руперт усмехнулся.
— Да, суровый дедуля. И он же сказал, что ректор, когда вернулся домой, был на вид в обычном настроении. Не бежал, не казался заторможенным, в общем, ничего такого, на что этот дед обратил бы внимание.
— А когда ректор вышел из дома? — спросила я.
— А! — Руперт от досады практически вскрикнул. — И вышел он — казался совершенно нормальным.
— Консьержа не насторожило то, что он выскочил посреди ночи неизвестно куда?
— Нат сказал… — Стивен вытащил откуда-то из-под себя планшет, полистал его. — Ага, вот. «Как будто чего-то забыл», — процитировал он. Но консьержа это не особенно удивило, мало ли, что действительно мог забыть человек. Но: ни крови, ни капель, вообще ничего.
— И руки, — прибавил Руперт. — Еще идет проверка, но уже можно почти уверенно утверждать, что нигде по дороге он руки не выкинул. Он засветился на камерах, если и пропадал, то буквально на пару секунд, и весь его маршрут уже отследили и проверили. Рук нигде нет.
— И в квартире их нет, — пробормотал Стивен. — Найти бы… Но это вопрос времени.
— Брент тоже считает, что у ректора мог быть сообщник, — напомнила я. — Я просила посмотреть, если ли на теле следы…
Все обернулись к Гордону.
— Ну, я даже не знаю, за что и хвататься, — притворно признался он. — Меня просто на части рвут. В общем, нет, ее никто не держал. Но положение тела в кресле странное, да? Кэйтлин об этом сказала, и фотографии я посмотрел. И если хотите знать мое мнение…
Он на секунду замолк, а я подобралась. Гордон мог увидеть, понять то, что мы все упустили. Он учил и меня видеть и понимать, только вот именно в этом деле я и не видела, и не понимала.
Гордон взял со стола свой планшет, открыл на нем фотографии из квартиры ректора, показал нам по очереди. Я тоже всмотрелась: да, что-то есть. Положение тела странное. Вряд ли Таллия так сидела, когда ее начинали душить, и вряд ли задушить ее бы вышло…
Последнюю догадку я даже озвучила.
— Да, — многозначительно кивнул Гордон. — Нашего ректора, как водится, обмерили полностью, как только он к нам попал. Руки, ноги, пальцы, все остальное… Я ввел данные в программу и выяснил достоверно, что при его росте, с его длиной рук, при такой высоте сиденья кресла и таком положении ее тела он бы не смог задушить жену. Или вывихнул бы себе запястья. Душил он ее определенно стоя.
Гордон пролистал фотографии еще, продемонстрировал нам четкие отпечатки на шее Таллии, потом — довольно правдоподобное изображение двух тел: убийцы и жертвы, смоделированное программой на основании проведенной антропометрии. И затем — крупно дал компьютерную модель процесса удушения в динамике. Ректор был выше своей жены, и руки его были сильно согнуты в локтях, предплечья прижаты к телу, только в таком положении он мог пережать Таллии одновременно трахею и сонную артерию и держать ее так примерно минуты три. Сознание она потеряла быстро, но еще какое-то время потребовалось для того, чтобы она уже не очнулась.
— Здесь я учел все. Рост, длину конечностей, положение рук и соответствие следов, силу давления. Даже обувь, в которой она была, но если что, господа сыщики, и адвокат заметит, что Таллию могли переодеть… Это уже не в моей компетенции, отбиваться будете тем, что имеется. Пока здесь придраться не к чему. Что касается ампутации, — продолжал Гордон. — Тут сложно сказать наверняка, тем более я даже еще не уверен, проводил ли наш ректор эту операцию сам. Сомневаюсь, если хотите знать мое мнение. Больше скажу — вам придется побегать, чтобы доказать, что он мог ее провести.
— Сколько трупов он должен был изувечить, чтобы научиться такому? — спросил Руперт. — Явно не один и не два.
— Десятки! — тоном, не допускающим возражений, объявил Гордон. — Сью не даст соврать, хирурги учатся этому годами и то у многих кривые руки. Ну, у нас на каждом медицинском факультете есть муляжи, хотя и их за тридцать «операций» приводят в негодность…
— Я отмечу себе — узнать, мог ли ректор заказать себе где-нибудь подобный муляж, — кивнул Руперт. — Если так, то он долго готовился и умысел налицо. У нас эти муляжи производят? — и он посмотрел на меня.
— Кажется, только для полостной хирургии и стоматологии, — припомнила я. — Но это было давно, все могло измениться. Так что лучше проверить. И если он заказал муляж из-за границы, то в Королевской Таможне должны остаться данные.
— Все равно остается вопрос, как он так ловко отрезал ей руки, — с досадой сказал Стивен. — И куда он их дел, не сожрал же, в конце-то концов. Допустим, он пристроил тело на кресле, но что и как он сделал с ним дальше?
— Загадка, — пробормотал Руперт. — И этого, может быть, нам уже не узнать.
— Погоди. — У меня появилась мысль. Она пришла ко мне, наверное, в первый раз еще там, в квартире, в залитой кровью комнате. — Ты сказал, что это загадка. Что если все так и задумано?
— Что ты имеешь в виду?
Руперт наклонился вперед, а Стивен едва не схватил меня за запястье, но удержался и смущенно сунул руку в карман. Гордон улыбнулся.
— В этом деле есть три загадки. Пока, конечно, я вижу три, — начала я. — Где руки и как он смог их отрезать. И почему Таллия не сопротивлялась, когда он ее душил. И что если эти загадки только для того, чтобы отвлечь наше внимание? Чтобы мы не работали с тем, что есть, а гонялись за миражами? Что если ампутация — инсценировка? То есть, — тут же поправилась я, понимая, что выразилась некорректно, — руки он отрезал на самом деле, но знал, что мы озадачимся тем, как именно он это сделал?
