— Что ты хочешь? — сквозь зубы на одном дыхании произношу.
— Ты начинаешь «жить дома», забывая о своей подстилке. Превращаешься в примерного семьянина. Посещаешь разные мероприятия с женой. В общем, становишься воспитанным и образцовым. Я, знаешь, ли собираюсь баллотироваться в губернаторы, мне нужна идеальная репутация.
— В замен?
— Дело быстро закроют, о твоей фамилии забудут… и самое главное — она останется жива. Понял?
— Да. Я согласен.
Вот и последняя вспышка, а за ней такой удар грома, что барабанные перепонки в хлам. Вот он мой персональный ад с личным надзирателем. Быстрым шагом выхожу из кабинета. Я не могу его больше видеть. Меня от злости так колбасит, что готов в любую минуту вернуться обратно и превратить его морду в фарш… Тварина… Он, наконец, решил ударить меня в самое больное место. Но за что он так со мной? Ради власти и политики?
Теперь, когда отец начал играть по крупному, когда он решил шантажировать меня Лизой, в моей голове, наконец, четко сформировалась цель: я уничтожу своего отца, разрушу его жизнь, как он мою. И пусть мне гореть потом в аду, но по другому я не хочу!
Три дня я корчил из себя примерного мужа и отца: уходил к девяти на работу, но в шесть вечера был уже снова дома. Ужинал, играл с сыном, даже с женой в одной постели спал, но, конечно, без всякого секса. Может я и плохо играл свою роль, но для папочки «старался». А внутри все язвами покрывалось от постоянно напряжения. Это я для всех был хорошим, но в тайне уже начал вершить свою черную месть. Мои самые проверенные люди работали над ней. Доверять никому нельзя — везде крысы, которые за бабки продадут меня отцу с потрохами.
Как и было оговорено в нашем с ним негласном соглашении — меня менты не трогали, хотя один настойчивый следак продолжал названивать. Я его игнорировал. Пусть это будет головной болью отца, у меня проблем и так предостаточно. Дел было по горло. Крутился как белка в колесе, чтобы ни одной свободной минуты не было, потому что знал — найду свободные десять минут и сорвусь к Лизе. Мне ее увидеть надо. Узнать, что жива… Нет! Приказывал себе снова и снова. Отец не любит шутить.
Ребят своих к ней приставил, чтобы следили, охраняли. У меня за эти дни развился патологический страх — проснусь утром, а мне скажут, что охрану и ее расстреляли. По ночам стал просыпаться от кошмаров, которые давно не приходили: снова война, смерть… автомат в руках держу и стреляю по ползущим на меня моджахедам. Всех убиваю, потом подхожу к одному и срываю с него платок, который лицо закрывает… А под ним Лизка! К другому трупу бегу, срываю… и снова она.
Да, я ее ненавидел, убить порой готов был, жизнь ей хотел всю изломать, но никогда не прекращал любить. И сейчас люблю, так люблю, что дышать без нее не могу, жить не вижу смысла. Десять лет без нее был, но почти каждый день приезжал к ее дому, чтобы хоть мельком увидеть Лизу. Каждый раз повторял себе: это, Макс, для того, чтобы не забывать, какая тварь сломала тебе жизнь, но на самом деле все не так. Чтобы знать — жива она и у нее все хорошо. Пусть не с мной, с другим. Как мазохист вглядывался в любимые до боли черты и уезжал, чтобы снова погрузиться во тьму ненависти, иначе любовь все пересилит.
Я, ведь, до последнего времени видел смысл своего существования в желании ее жизнь сломать, а только понял — все это время подсознательно хотел назад вернуть все. Просто не знал как. За гордыней, обидой, гордостью и банальным страхом ничего не видел. А, когда, наконец, решился, стало поздно.
Не решался до последнего на кладбище сегодня ехать. Не выдержал. Я циник и мерзавец, но у гроба покойника стоял и мечтал о вдове. Худенькая, во всем черном Лиза стояла отдельно ото всех. К ней не подходили, не жалели. Ее все бросили. И мне до зубного скрежета захотелось прижать ее к себе. Утешить, пожалеть, согреть. А лучше увезти навсегда из этого города, далеко-далеко, к синему морю, как она всегда мечтала… Грех, страшный грех я готов совершить, но моя душа и так вся черная и гнилая. И мне не место рядом с Лизой…
Страшно, когда люди умирают. Пусть я мечтал серьезно «поговорить» с Витьком. Было время, когда я его убить хотел. Но смерть не лучший выход. Жизнь бесценна. Я это очень хорошо запомнил в армии. Нельзя просто так ее отнимать. А у Левшина ее отобрали из-за меня. Я виновник смерти одноклассника и бывшего друга. Мне теперь отвечать и за этот грех. Прощаясь с Витькой, приношу клятву — убийцу накажу. Да, друг, пусть ты и был мерзавцем, но мой отец дорого ответит за твою смерть…
Простился, и встал отдали. Надо было уходить, но я не мог. Смотрел на спину Лизы. Понимал, что играю с огнем: отцу точно доложат, что я был на кладбище и виделся с ней. Но мне нужно еще хоть немного на нее посмотреть. Получить очередную порцию боли от невозможности быть с той, которую люблю. Мне как глоток чистой воды хотелось поймать ее взгляд. Посмотреть в эти шоколадные глаза и понять, может у нас еще что-то быть?
Дождался спектакля, который устроила мамаша умершего. Грубые, резкие слова убитой горем женщины дали пищу для размышления. О каких долгах она орала? У ребят даже кредитов не было. Витек хоть и играл на деньги, но всегда платил по счетам… Родственники уходят, а Лиза остается одна…
Настало мое время! Подхожу к ней сзади, обнимаю, разворачиваю к себе. Она утыкается в мою грудь и плачет. А держу ее хрупкое тело в своих руках и, как наркоман, вдыхаю, вдыхаю ее запах. У нас уже был последний поцелуй, это наши последние объятия… потому что не будет второго шанса, и не надо искать ничего в ее взгляде — я должен ее отпустить. Она лучшего достойна, а не меня больного на всю голову психа. Лиза дрожит от слез. И мне так хочется увезти от сюда, что я плюю на все и решаюсь… Но судьба снова не дает нам быть вместе. Появляется этот плешивый брат Вити и несет какой-то бред. Квартира теперь видите ли его и он выгоняет Лизку на улицу! Ничего с этим козлом я еще разберусь.
Телефон в кармане начинает вибрировать. Предупреждая, что мое время на исходе. Лизка, словно предчувствуя мой уход сильнее ко мне прижимается. У меня внутри сердце сжимается, но нужно все закончить здесь и сейчас, поэтому расспрашиваю ее про следователя. Нарочно грублю и ухожу, не попрощавшись.
Так нужно, убеждаю я себя. Так я спасаю ее от смерти. Но от этого бл***ь не легче. Шестерки отца расскажут о всех событиях в подробностях, поэтому вся эта грубость только для «правдивости» игры. Если он спросит, что я там делал, скажу, что интересовался о показаниях Лизы.
Бросаю на нее прощальный взгляд. Чувствую, как в сердце гвозди начинают вбивать от боли. Чуть не блюю кровью от бессилия… Милая, подожди немного, скоро все наладится, я превращу твою жизнь в сказку, пусть и без меня…
Размышления прерывает телефонный звонок. На экране высвечивается номер Васьки.
— Слушаю, — вырывается у меня грубо.
— И тебе привет, друг, — ее голос серьезен, что-то с Алисой случилось снова? — Кажется, я нашел доктора, который принимал роды у Лизы, но не уверен в этом…
— Буду у тебя через пол часа, — перебиваю я и быстро отключаю телефон.
