– Наконец-то мне выпал шанс насладиться тобой сполна, – сказал он.
– А мне тобой.
Она легла на кровать рядом с ним. По глазам было видно, что она по-прежнему стесняется.
– Иди ко мне, – сказал Лайам.
– Еще рано.
Он приподнял бровь:
– У тебя другие планы?
– Да. Лежи спокойно.
Лайам заурчал, когда она стала покрывать поцелуями его грудь. Губы ее вовсе не были стеснительными. Она уделила особое внимание его татуировке. Он сделал ее, когда ему было четырнадцать. Она приносила удачу. Отец сначала хотел надрать ему уши, но потом передумал.
Лайам наблюдал за Джейн, а когда она добралась до его соска, он выгнулся и положил ладонь ей на затылок, чтобы она подольше не отпускала его.
Она мягко высвободилась и продолжила ласкать его. Когда она добралась до его естества, он застонал.
– Нравится?
– О да! – выдохнул Лайам и притянул ее к себе. Ее соски касались его груди. – Теперь моя очередь.
Она облизнула губы, когда он взял ее грудь в ладони.
– М-м-м, как хорошо, – сказала она.
Кровь ударила ему в голову. Лайам понял, что должен немедленно войти в нее.
Лайам быстро избавил ее от неглиже и обхватил загорелые бедра. Какая она сладкая. Смущенная и нерешительная женщина исчезла, а на ее месте появилась гетера. Она стонала и извивалась под ним, выжимая из него все соки.
– Поторопись, – прошептала она.
– Ну уж нет! Я тебя еще помучаю.
– Я больше не могу терпеть.
После таких слов Лайам недолго продержался.
Пот уже высох на их телах, а Лайам все еще держал ее в объятиях. Он ничего не сказал, а ей вообще говорить не хотелось. Она такого никогда не испытывала. Изображать оргазм ей не пришлось.
Он гладил ее, а она смотрела на его подбородок, не решаясь поднять глаза выше. Идея скоротечного романа с Лайамом казалась блестящей в теории, но, дойдя до практики, она не знала, что делать дальше.
– Ты чего такая напряженная? – спросил он.
– Прости. – Джейн пыталась расслабиться, но мысли сами шли в заданном направлении.
– Что тебя тревожит?
– Да ничего, правда.
– Лгунишка.
– Не очень-то мило!
– А кто сказал, что я милый?
– Сам ты лгунишка.
– Так ты считаешь, я милый?
– Временами.
Он легонько шлепнул ее по попке.
– Я себя таким не считаю. И вообще слово «милый» отдает голубизной.
– Голубизной? Лайам, ты самый мужественный человек, которого мне доводилось встречать, к тебе это не имеет никакого отношения.
– Так-то лучше. И вообще, называй меня жеребцом, и мы еще не раз покатаемся.
Она только покачала головой:
– Жеребцом?
– Ну признай, что я того стою.
– Ну… не знаю.
– Мне придется доказывать тебе свою правоту.
Джейн не знала, что и сказать. Она все еще чувствовала себя не в своей тарелке. Зато Лайам был как рыба в воде. Он поддразнивал ее, а она не могла расслабиться. Но она пообещала себе, что когда-нибудь сможет вот так запросто лежать в постели с мужчиной и не чувствовать стыда.
– Никого никогда не называла жеребцом. Звучит ничуть не лучше голубизны.
– Ты смеешься?
– Нет, – ответила она спокойно. – Просто раньше я была пай-девочкой, непристойностей не говорила. И не делала.
Лайам поцеловал ее.
– Ты же решила измениться, помнишь?
Она ухмыльнулась и раздвинула ноги.
– Тогда вперед, жеребец.
Он ушел в ванную, а она лежала в постели и смотрела ему вслед. Джейн понимала, что нужно все обдумать и прежде всего держать марку новой Джейн.
Новой Джейн, которая ломает устои. Джейн, которая не станет влюбляться в мужчину, с которым у нее нет будущего.
Сегодня служба безопасности была начеку. Он едва не попался, пытаясь раздобыть ключ от комнаты. Покрутившись пару часов в казино, он смог немного успокоиться. Но сердце все еще безумствовало в груди, и это раздражало его. Он чувствовал себя наркоманом, которому позарез нужна доза. Ему и правда нужна доза, только наркотиком для него был огонь. Нужно срочно устроить пожар.
Наконец он нашел удачный вариант – свадебная часовня при отеле. По статистике новобрачные почти никогда ее не посещают. Глупцы! А Чейз все время хвастал, что его часовня лучшая в Вегасе. Рекламы ради он даже со своей благоверной там венчался.
Все, что делал Чейз, делалось во благо казино. Это придавало пикантность ситуации.
В прошлый раз мешки сработали идеально, но сейчас придется придумывать что-то новенькое, если, конечно, он не хочет, чтобы детективы его вычислили. Особенно ему не нравилась женщина, которая вела дело о поджогах. Она все время вынюхивала что-то и задавала докучливые вопросы. Пока что ему удавалось избегать ее, но рано или поздно ему придется побеседовать с ней.
Поскольку поджогами он занимался недавно, ему пришлось через Интернет узнавать, что использовать воспламенителем в этот раз. Он не мог заправлять канистры с бензином на каждой заправке в городе.
Он достал три банки с жидкостью для зажигалок, которые купил раньше в Калифорнии. Поездка вымотала его, но он понимал, что нельзя отовариваться в Вегасе и его окрестностях.
Он обрызгал стены жидкостью, остатки вылил на диванчик в углу комнаты. Он использовал все три канистры и пожалел, что взял так мало. Он хотел, чтобы дыма было как можно больше, чтобы поднялась паника.
Жаль, что свадебная часовня пустует, вот была бы потеха. Он достал зажигалку, приносившую ему удачу, и чиркнул ею.
– Привет, дружок, – сказал он, обращаясь к языку пламени. Он уже не помнил, когда именно огонь стал его другом, даже семьей. Пламя всегда вело себя одинаково. Оно двигалось и сжигало все на своем пути.
Он поднес зажигалку к стене и стал поджигать все по периметру комнаты, медленно передвигаясь, чтобы огонь занялся как следует.
И уж пламя его не подвело, полыхнуло как надо. Он перепугался было, поскольку пламя мгновенно охватило комнату, но опомнился и бросился к двери. Выбежав в коридор, он направился к служебному выходу. Когда он шел через кухню, одна из посудомоек заметила его, но он лишь прибавил шагу и вскоре оказался на улице и растворился в ночи.
Чем дальше он уходил от пожара, тем больше думал о нем. Он снова поджег отель Чейза Баннера. Порой ему было обидно, что Чейз не знает, кто за всем этим стоит. С другой стороны, ему было глубоко наплевать на это. Главное, что он вернул должок Чейзу и совету директоров сети казино.
