Она не сомневалась, что Ренато скоро навестит ее, и была готова к его приезду.
Но дни шли, а от него не было никакой весточки. Ее начало задевать его безразличное отношение. Что-то осталось неразрешенным между ними, и она хотела с этим разобраться.
Теперь было очевидно: она всегда знала, что он поцелует ее. С того самого момента, как Ренато увидел ее. Просто до некоторых пор в ней жила вера в то, что она любит другого мужчину. Теперь же она хотела, чтобы именно Ренато ее поцеловал.
Ведь именно с ним она чуть не попала в беду тогда, на лодке. И в день бала Хизер уже четко видела свою ошибку. После несостоявшейся свадьбы она замкнулась в себе, не желая иметь с ним ничего общего. Но когда он обнял ее у фонтана, она снова вернулась к жизни, с такой страстью, что ее это даже испугало. Она сбежала, потому что ей нужно было время подумать. Но теперь она хотела снова с ним встретиться.
Но он не приезжал. Лоренцо, похоже, поселился за границей, и однажды Баптиста вскользь сказала, что Ренато тоже нет в стране. Старая женщина чувствовала себя одиноко без обоих сыновей.
Перспектива обеспеченной жизни, не требующей от нее ничего взамен, была искусительной, но все же Хизер заставила себя позвонить в Лондон, на бывшую свою работу. Как она и предполагала, ее место в программе было уже занято. Ей предлагали лишь место консультанта, но двумя рангами ниже, чем то, на что она рассчитывала.
Ренато так и не позвонил в фирму, как обещал.
Прошла еще неделя, когда она однажды вечером увидела машину Ренато, двигавшуюся по узкой главной улице Эллоны. Давно пора, подумала она, спускаясь по каменной лестнице.
Но это был не Ренато.
Из машины вышел Лоренцо и радостно приветствовал ее, как будто между ними ничего и не произошло.
— Я приехал проведать тебя.
Как посмел он приехать сюда, в то время как его брат ни разу этого не сделал? Но вслух Хизер сказала:
— Молодец, мне здесь нравится. Пожалуйста, заходи.
Как всегда, выглядел он великолепно, улыбался и, похоже, ни о чем не задумывался. Его безмятежный вид, казалось бы, должен был задеть Хизер. Но она ничего не почувствовала. Все было уже далеко в прошлом.
— Я привез тебе подарок на новоселье, — сказал он, вручая ей аккуратно упакованную коробку. Это оказался бюст, выполненный в греческом стиле. — Это копия одной из работ, хранящихся в музее, — объяснил Лоренцо. — Я выбрал ее, потому что она очень похожа на тебя.
— Спасибо, мне нравится, — поблагодарила она.
— Ты не находишь этот дом мрачноватым? Мне он всегда казался именно таким.
— Мрачноватым? Отнюдь нет. Здесь прохладно и спокойно. Я его полюбила.
— Нам каждое лето приходилось проводить здесь несколько недель. Я помню, мне постоянно хотелось поскорее уехать отсюда.
Вот и все ее мечты о жизни здесь с ним вдвоем! Она поняла, что это была фантазия, как и многие ее мысли о Лоренцо. Если бы они пообщались подольше, она наверняка смогла бы понять, что серьезных чувств к этому очаровательному молодому человеку у нее не было.
— Я слышал, моему братцу, который обычно так ловко расставляет сети для женщин, дали от ворот поворот, — сказал Лоренцо.
— Все было абсолютно не так, — ответила Хизер. — Мы с Ренато оба решили, что это плохая идея. — Что бы она ни испытывала к Ренато, она не позволит Лоренцо насмехаться над ним.
— Я уверен, именно ты решила, что это плохая идея. А вот что касается его… Для начала, тебе подарили это имение.
— Которое я верну назад, как только все уладится с бумагами.
— К тому же ты ему отказала. Отказала еще до того, как он успел сделать тебе предложение, — продолжал Лоренцо с довольной гримасой. — Могу поспорить, это сильно его задело. Он ходит как в воду опущенный, с тех пор как вернулся из Америки.
Он вернулся! И даже не позвонил ей.
— Давай оставим эту тему, — сказала Хизер. — Я не собираюсь замуж за Ренато.
— Не будь так категорична. Ты посмеялась над ним. Он об этом не забудет.
— Что ты хочешь сказать? Что он попытается завоевать меня, чтобы отомстить?
— Я бы сказал это немного по-другому. Ренато не привык завоевывать женщин. Обычно они сами кидаются ему на шею.
Она ничего не ответила, и он улыбнулся.
— А у нас все могло бы получиться, правда? Если бы он не вмешался.
— Мы теперь об этом никогда не узнаем, — сказала она в ответ. — Все в прошлом.
Он вдруг притянул ее к себе. Хизер почти ожидала этого и позволила ему поцеловать ее, даже ответила на его поцелуй. Но не из любви или страсти. Просто из любопытства.
Когда-то она его любила. Его поцелуи уносили ее на небеса. Так, по крайней мере, она думала. Но эти небеса оказались блеклой картинкой. Поцелуй должен вызывать нескончаемый поток наслаждения и страсти. Он должен быть нежным, порхающим на границе с пылкостью. Он должен оставлять желание повторить его еще и еще…
Она вздохнула и высвободилась из рук Лорен по. Что ж, она провела полезный эксперимент и узнала то, что хотела. Лоренцо был приятным молодым человеком, и только.
— Простите. Я не предполагал, что вы будете заняты…
Хизер повернулась и увидела Ренато, наблюдающего за ними.
— А следовало бы такое предположить, — наглым тоном ответил Лоренцо.
Ренато сделал шаг вперед и взял брата за руку.
— Ты, как я понимаю, собирался уходить.
— Нет, — сердито сказала Хизер. — Я пригласила Лоренцо перекусить.
Лоренцо поймал взгляд Ренато, и то, что он в нем увидел, заставило его заговорить по-другому.
— Как-нибудь в другой раз, Хизер, — пробормотал он.
Понимая, что это бесполезно, Хизер все же попыталась вести себя как хозяйка дома.
— Нет, не в другой раз, — возразила она, — а сейчас. Джино уже приготовил еду на двоих…
— Не волнуйся, я голоден, — сказал Ренато. Он посмотрел на Лоренцо. — Ты все еще здесь?
— Уже ухожу, — ответил тот. И чмокнув Хизер в щеку, он испарился.
Когда они остались одни, она повернулась к Ренато, который холодно смотрел на нее. В его взгляде было что-то, похожее на упрек. И от этого Хизер еще больше завелась.
— Ты невообразимо наглый человек! — сказала она.
— Приношу свои извинения, — ответил он с видом, говорящим прямо противоположное. — Я хотел, чтобы его здесь не было. И это был самый быстрый способ.
— А как насчет того, чего хотела я?
— Это вполне очевидно. Можешь ничего и не говорить. Я предполагал в тебе больше чувства собственного достоинства!
— Да как ты смеешь!
— О, не надо сцен! Все ясно как белый день. Это был первый шаг к тому, чтобы затащить его в постель.
