– Сгущение… – прошептал Андрей и с тяжелым сердцам посмотрел на Гаптена.
И я понял его.
– Гаптен, – сказал я, – ты послушай, что ты говоришь. И я, кстати, то же самое говорил про Данилу: захватить, чтобы уберечь. Это Тьма нас на это толкает. Мы испытываем панику, ищем спасения и, в результате, делаем как раз то, что Тьме и было от нас нужно! Вспомни, что Источник Света сказал Даниле на Байкале! Он сказал: «У Тьмы нет силы». Мы даем ей силы, Гаптен. И когда я сейчас смотрел на все это, я понял, в чем дело. Тьма пытается нас запутать, сбить с толку, запугать. И все это – лишь с одной-единственной целью: поставить нас на сторону Тьмы под видом борьбы за Свет!
– Да, да, – Гаптен обхватил руками голову. – Ты прав. Вы абсолютно правы. Это провокация. Господи! Но что же нам делать, Господи! Смотреть и ждать?! Смотреть и ждать?!
– Я думаю, – сказал Андрей, – проблема в том, что мы ищем внутреннюю логику этой Печати. Мы пытаемся понять ее рассудком. А она безрассудна. В ней нет никакой внутренней логики. Она захватила нас всех. Действительно, вы подумайте! Во-первых, что случилось с Данилой. Во-вторых, что предлагаем и обсуждаем мы с вами. В-третьих, что происходит там, в самом Нью-Йорке. Это какой-то ад! Здесь нет логики. Нет здравого смысла. Только, вот, одна проблема.
– Какая, Андрей? Ты понимаешь, какая?! – мы с Гаптеном буквально взмолились, надеясь услышать подсказку, которыми обычно так богаты рассказы Андрея.
– У нее должен быть мотив. Понимаете? Из-за чего-то же это все началось…
– Я должен попытаться войти в ее сновидение… – сказал я.
– Но это может быть опасно! – возразил Гаптен, он очень испугался. – Ниной овладевает Тьма! С каждой минутой! Анхель, ты собираешься войти в астральное поле сгущения Тьмы! Это может быть очень опасно!
– Гаптен, там Данила… И если я этого не сделаю… Я все понимаю. Ты прав. Но я должен.
– Спокойно ночи! Пусть тебе приснятся хорошие сны… – сказал Мартин и повернулся на другой бок, к стене.
– Спокойной ночи… – ответила Нина, глядя в потолок. – Только вот сны мне никогда не снятся. Никогда.
– Человеку всегда снятся сны, – Мартин звучно зевнул. – Просто некоторые люди их не помнят. Просто им снятся плохие сны, и они вытесняет их в бессознательное. Известный механизм. Спи. Хороших тебе снов.
Нина странно посмотрела на Мартина, на его голую, грузную спину. И снова подняла глаза к потолку. Он сказал ей, что у нее плохие сны? Это прозвучало так, будто бы она сама – плохая… Да как он посмел?! Кто – он? А кто – ОНА! Нет, Нина не любит его! Нет. Ей почудилось. Он отвратительный.
Нина закрыла глаза.
Она стоит по щиколотку в воде. Темно. Холодно. Ветра нет. Даже легкого дуновения. Никаких признаков жизни. Нина обернулась: сзади нее отвесный песчаный обрыв. Посмотрела перед собой – бескрайнее, необъятное море. Нина делает шаг вперед и оказывается уже не по щиколотку, а по колено в воде.
Нина идет дальше и постепенно начинает понимать, что это не вода. Это какая-то жижа. Что-то плотное, густое, маслянистое, абсолютно черное. Словно нефть. У Нины начинается паника. Она делает последний шаг и перестает ощущать под ногами почву. Пытается плыть, взмахивает руками, но тщетно. Топкая жижа тянет ее вниз.
Мгновение – и Нина идет ко дну. Бесконечное падение в пустоту. Она задыхается, заглатывает жижу. Гадкое чувство. У Нины начинается рвота. Ее выворачивает наизнанку. Она продолжает падать. Жгучее, мучительное чувство безысходности. Она скована по рукам и ногам, она тонет!
– Нина! – страшный, идущий из глубины Голос. – Нина!
– Да! Да! – пытается кричать Нина.
– Нина, ты в утробе мира! Не сопротивляйся! – требует Голос. – Ты маленькая девочка! Ты совсем маленькая! Ты помнишь, Нина?!
– Да, я помню! Я помню! – отвечает Нина, чувствуя, что с каждой секундой дышать становится все труднее и труднее.
Масса черной жижи растет над ней с каждой секундой и давит на грудь. Не продохнуть.
– Ты понимаешь, что тебя не любят, Нина? Ты для них «сложный ребенок». Они не хотели тебя, а теперь отвергают. Им плохо и тяжело жить. Они не хотели тебя. Ты «сложный ребенок». Они отвергают тебя, Нина! Они считают тебя «взбалмошной» и «капризной». Они думают только о себе. Ты помнишь?!
– Да, да! – Нина начинает плакать.
Она не хочет вспоминать родителей, детство. Теперь ее душат еще и слезы. Давление изнутри, давление снаружи. Еще мгновение – и она не выдержит… Это невыносимо!
– Тебя никто не любит, Нина! Ты никому не нужна!
Мощный, тяжелый, глубинный Голос сотрясает вокруг Нины массу черной жижи. Она слышит этот Голос своей кожей, телом. Он со всех сторон.
– Да, да! – Нина плачет, давится жижей, ей хочется умереть.
– Нина, но почему ты сама не любишь себя?! – голос вокруг становится зычным. – Тебя никто не любит, Нина! Но ты нуждаешься в любви! Так люби себя! Люби!
– Да, я буду… Я буду… – Нина продолжает давиться отвратительной черной массой.
– Нина, ты достойна любви! Это говорю тебе Я! – резонирует Голос.
– Да…
– Нина, те, кто не любит тебя, недостойны жизни!
В черной массе проявилось три мужских черепа.
– Да!
– Нина, ты все сделала правильно! Теперь они сами себя погубят! Они убьют друг друга! Это твоя месть, Нина!
– Да!
– Нина, люби себя! Не дай им сделать себя несчастной!
– Да! Да! Да!
– Помни: твои несчастья в твоем детстве! Помни! Ты любишь себя! Помни! Никто не причинит тебе вреда! Помни! Только твоя страна, твое детство! Помни! Не подпускай к себе! Ты под моей защитой! Я спас тебя! Помни!
– Да, Катар! Да!
Нина вскакивает на постели и тут же, как подкошенная, падает на пол. Ее выворачивает наизнанку. Лишь с третьим залпом зеленой, скверно пахнущей рвоты ей становится чуть-чуть легче.
– Да, да, да… – шепчут ее губы.
У меня тоже была рвота. Я задыхался. Мне казалось, что я никогда не избавлюсь от этого ужасного чувства липкой, маслянистой жижи с привкусом смерти на моих губах. Андрей и Гаптен были рядом. Они помогали мне как могли. С трудом я приходил в себя. Но чувства, что этот кошмар закончился, у меня не было.
– Анхель, у нас для тебя две новости, – сказал Гаптен, когда я начал понимать, что вокруг меня происходит. – Хорошая и плохая.
– Давайте с хорошей, – попросил я.
Горло саднило, словно кто-то взял слесарный ерш с металлической щетиной и отполировал его изнутри.
– Данила благополучно добрался до Нью-Йорка…
