Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Было тепло, душно. Похлопывал под порывами верхового чаровного ветра парус, пищали в зарослях на корме проворные зубачи. За день они полностью очистили трюмы, подъев всех мертвецов.
— Оно и ладно. Видать, в заводе тут такое, — легко согласился с таким положением вещей Мыря, но Тамару передернуло от одной только мысли, что и ее тело, случись что, вот так же просто сожрут безо всякого погребения.
Едва отполыхал закат, как в темнеющем небе закружили стаи птиц. Взошла бледная, криволикая луна. Высыпали звезды.
— Спать в очередь будем, — предложил Мыря. Тамара молча кивнула — сил на разговоры не осталось. Домовой сел у борта, подтянул к себе охапку набранной накануне травы, взялся сортировать ее и раскладывать на кучки.
Но едва Тамара уронила голову на свернугый кожух домового, как очнулся раненый. Он выгнулся дугой, скребя ногами по палубе, закричал страшно и яростно. В неровном, сполошном свете пузыря, висящего над кораблем, лицо парня казалось черным, глаза закатились. Сильными руками он драл повязки на ранах, выкрикивал несвязные слова, выл, рычал.
— Держи его! — заорал Мыря, всем телом наваливаясь на бьющегося в припадке человека. Тамара вскочила, обхватила ноги парня. — Вязать его надо, иначе сам себя искалечит. — Домовой крабом повис на дергающемся теле раненого. — В мешке его пошарь, может, там веревка сыщется.
Веревка действительно нашлась. Целый моток волосатого шнура хранился в боковом кармане рюкзака. Спеленав парня, путники растерянно уставились друг на друга. У раненого пошла изо рта пена, затылок колотился о ветви палубы.
— Во как лихоманка его скрутила, — вздохнул Мыря. — Огонь нужен. Отпаивать будем, теплым, личеньим питьем — чтобы тело вспомнило, что живо оно. Вытряхай мешок, карманы обшарь, а я сучьев нарублю.
Подхватив топорик, домовой убежал на корму, и вскоре оттуда послышался стук и треск. Древесный корабль снова недовольно затрещал, палуба заходила ходуном. Парень перестал биться, лежал неподвижно, лишь широкая грудь, покрытая кровавыми пятнами, проступившими сквозь повязки, мерно поднималась и опускалась. Тамара опростала рюкзак, разгребла горой высыпавшиеся вещи, отыскивая спички, зажигалку или какое-нибудь приспособление для добычи огня. Ничего не обнаружив, девушка взялась за одежду раненого. Плоская зажигалка, вполне современная, бензиновая, нашлась в нагрудном кармане стеганой вытертой куртки. Крутанув колесико, Тамара обрадованно улыбнулась — горит! Правда, пахло от зажигалки не бензином, а какой-то сивухой, ну да когда надо огня добыть, тут уж не до парфюмерных изысков.
Притопал Мыря, свалил у борта охапку дров, выругался:
— Ный его возьми, ветки здеся как каменные!
Костер развели в одном из опустевших ведер, пробив в стенках дырки для тяги. Сверху домовой приспособил котелок, сокрушенно покачал головой над остатками воды, но скупиться не стал — налил щедро. Сунув в котелок пучки листьев подорожника и пустырника, он сел рядом с импровизированным очагом, взлохматил бороду.
— Не знаю, поможет ли… Дохтор ему нужен, хороший. И больница, где машины всякие с проводами. Вишь, как било человека…
Тамара молча кивнула — а что говорить, если и так все ясно? Чтобы как-то занять себя, девушка взялась разбирать веши раненого. Ей сразу бросилось в глаза, что хозяин кожаного рюкзака — человек бывалый и опытный. В его скарбе не было ничего лишнего. Тут обнаружилась еда — узелок с сухарями, завернутый в промасленную бумагу кусок сала, пяток вареных яиц, три вяленые рыбы — самые обыкновенные подлещики, — берестяной туесок с толченой картошкой, сдобренной подсолнечным маслом, долбленая коробочка с солью и старая, потертая серебряная фляжка, наполненная самогоном.
Одежда была сложена аккуратно: две пары шерстяных чулок, толстый вязаный свитер, меховые рукавицы, странная войлочная шапка, более всего похожая на капюшон, отстегнутый от куртки. Тамара более всего обрадовалась отрезу льняного полотна метра полтора на полтора — будет из чего нарезать новых бинтов. Среди вещей девушка наткнулась на завернутое в мешковину медное складное банджо с причудливыми прорезями на барабане.
Отдельно лежало оружие — нож в деревянных ножнах, кожаная трубка с порохом, коробочка с разнокалиберными гильзами, завернутые в обрывок кожи капсюли, слиток свинца, какие-то металлические инструменты, видимо, предназначенные для отливки пуль, пара медных пустых магазинов, квадратных, перевязанных бечевкой, и брезентовый подсумок с десятком необычных патронов. На вид это были автоматные патроны калибра 7,62 для АК.М, но свинцовые пули, короткие, с тупыми оголовками, явно сработали в кустарных условиях.
Боеприпасы напомнили Тамаре об оружии парня. Мыря приволок это странное ружье вместе с мешком, и оно так и валялось в самом носу судна. Девушка подняла ружье и удивленно вскрикнула.
— Чего там? — Задремавший Мыря вскинул голову.
— Посмотри, какая интересная вещь! — Тамара показал незнатю оружие.
— Да чего там больно интересного… — проворчал тот. — Самосдельный огнестрел, обычное дело.
— Да уж, обычное, — прошептала Тамара, разглядывая ружье. Точнее, никакое это было не ружье, а самый настоящий автомат, штурмовая винтовка, если брать по натовской классификации. В предках у него явно числился все тот же «Калашников», и основные элементы конструкции остались неизменными. Но как они выглядели! Ствольная коробка, угловатая, высокая, была кованой, и по бокам ее вился травленный по стали орнамент. Ствол, многогранный, имел в длину не менее метра, газовую трубку неизвестный мастер сделал цельнометаллической и тоже более длинной, чем у оригинала. Ручка затворной рамы торчала в бок не менее чем на пятнадцать сантиметров и имела вид чешуйчатой змеи, изогнувшей головку в сторону выстрела. Флажок предохранителя-переключателя отсутствовал вовсе, зато имелась прикрепленная винтом к коробке поворотная Г-образная скобка, которая в нижнем положении и запирала затвор. На пистолетной рукоятке обнаружился тот же орнамент, что и на коробке, а в центре Тамара разглядела крохотный значок или герб: скрещенные молотки на фоне шестерни. Магазин у автомата отличался от калашниковского — прямой, короткий, на десять патронов. Но самым примечательным, пожалуй, был приклад. Длинный, узкий, резной, с выложенными серебряными гвоздиками узорами, в тыльной части он имел закрытую крышкой глубокую выемку, где хранились не только отвертка и масленка, но и короткий цельнометаллический нож, пяток патронов и десяток монет, отлично сохранившихся российских рублевиков двухтысячных годов — видимо, запас на самый крайний случай.
— А узор-то по сторонам приклада разнится, — хмыкнул Мыря, через Тамарино плечо разглядывая оружие.
— И что это значит?
— Я так мерекаю: кажный гвоздик — душа загубленная. Стрелил хозяин автомата кого — и тюк гвоздик в приклад. Так и натюкал…
— Да уж… — прошептала Тамара, откладывая оружие.
Еще в мешке обнаружился тяжелый квадратный сверток. Развернув тонко выделанную черную кожу, девушка увидела стопку бумаги, заключенную между тонких деревянных пластин. Это была не книга, а скорее тетрадь или альбом, исписанный более чем наполовину. Тамара листала желтоватые рыхлые страницы, пытаясь прочесть рукописный текст, но не понимала ни слова. Буквы были русскими, точнее, кириллическими, но написанные слитно, без пробелов, строки не поддавались переводу. «Это шифр», — поняла девушка. Она попыталась припомнить институтский курс криптографии, но, кроме «шифра Цезаря» и литореи, ничего на ум не пришло. «Ладно, отложим эти загадки на потом», — решила Тамара и убрала тетрадь обратно в рюкзак.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
