Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
- Лайон, - встретившись глазами с собственным отражением в зеркальце заднего обзора, изрек он, - ты и в самом деле олух царя небесного.
Включил дворники, и почти растворившиися за лобовым стеклом мир тотчас обрел зримую плотность.
Небо от туч почернело так, что сработали реле, регулирующие уличные фонари. Асфальт в лучах ламп блестел как антрацит. Вдоль обочин неслись бурные потоки мутной воды.
Он решил ехать по Тихоокеанскому прибрежному шоссе, но вместо того, чтобы свернуть на бульвар Краун Вэлли, который вел к Центру, проехал мимо поворота. Преследовал мимо Ритц Коув и, пропустив еще один поворот, поехал прямо в Дана Пойнт.
Когда Гарри остановил машину перед домом Энрике Эстефана, он был и сам несколько озадачен, отчего вышло именно так, хотя подспудно давно решил про себя, что поедет сюда.
Дом представлял собой прелестное бунгало, построенное в 40-50 годы, задолго до того, как бездушная архитектура одинаково оштукатуренных частных домов с приусадебными участками стала последним криком моды. Резные, с орнаментальным узором ставни, украшенные створчатыми раковинам и пояски и островерхая ступенчатая крыша делали дом еще более привлекательным. Дождь ручьями стекал с листьев высоких финиковых пальм в палисаднике.
Когда ливень чуть поутих, он выскочил из машины и бегом припустил по дорожке к дому. Едва успел взбежать по кирпичным ступеням крыто и веранды, как ливень хлынул с прежней силой. Ветра не было и в помине, словно дождь всей своей массой придавил его к земле.
Тени, притаившиеся между широченными качелями и белыми деревянными креслами, обитыми зелеными парусиновыми подушечками, казались старыми друзьями, собравшимися ради него. Даже в солнечные дни здесь веяло уютной прохладой, так как густо переплетенные, с красными цветками, заросли бугенвиллей, заполонив своими гирляндами все боковые решетки, уже ползли вверх по крыше.
Нажав кнопку звонка, за шумом дождя он расслышал в глубине дома мягкий переливчатый колокольный перезвон. Через веранду бесшумно пронеслась небольшая ящерица и быстро скользнула по ступенькам в дождь.
Гарри терпеливо ждал. Энрике Эстефан - для друзей просто Рикки - теперь ничего уже не делал быстро.
Открыв внутреннюю дверь, Рикки, прищурясь, уставился через стеклянную перегородку на посетителя, явно недовольный, что его потревожили. Затем широко улыбнулся:
- Гарри, всегда рад тебя видеть. - Отпер стеклянную дверь и жестом пригласил Гарри войти. - Правда, очень рад тебя видеть.
- С меня течет, как с утопленника, - сказал Гарри, снимая туфли и выставляя их на веранду.
- Туфли-то не надо снимать, - запротестовал Рикки.
Гарри в носках прошел внутрь.
- Тактичнее мужика в жизни не встречал, - прокомментировал этот жест Рикки. - вылитый я. Господин Прекрасные Манеры с заряженным револьвером и наручниками за поясом.
Они пожали друг другу руки. Рукопожатие Энрике Эстефана было твердым и цепким, хотя на его сухой, горячей, морщинистой руке почти не осталось мяса - одна кожа да кости. Будто обмениваешься рукопожатием со скелетом.
- Идем на кухню, - пригласил Рикки.
Гарри пошел вслед за ним по полированным дубовым половицам. Передвигался Рикки медленно, с трудом волоча ноги, почти не отрывая их от пола.
Свет в небольшой коридор проникал из кухни, находившеqся в его конце, и от свечки, мерцавшей в небольшом, цвета рубина, стакане. Свеча была зажжена в честь Богородицы и стояла на узком столике у стены. Сзади нее на-ходилось зеркало в серебряной оправе в виде перевитых листьев. Дрожащее пламя перебегало по серебряным листьям и плясало в з еркале.
- Как дела, Рикки?
- Отлично. А у тебя?
- Бывали и лучше, - признался Гарри.
Рикки, почти одного роста с Гарри, казался на несколько дюймов ниже его, так как при ходьбе наклонялся вперед, словно шел против ветра, и на его сгорбленной спине под бледно-желтой рубашкой резко проступали худые лопатки. Шея сзади была тощей и костлявой. А затылок нежным и хрупким, как у младенца.
Кухня оказалась намного просторнее, чем можно было ожидать в таком бунгало, и не такой мрачной, как коридор: выложенный мексиканской плиткой пол, отделанная сучковатой сосной кухонная мебель, огромное окно, выходившее на обширный задний двор. По радио звучала песня Кенни Джи. В воздухе стоял густой аромат кофе.
- Кофе хочешь? - спросил Рикки.
- Если не затруднит.
- Не затруднит. Я только что сварил себе целую бадью.
Пока Рикки доставал из шкафчика чашку и блюдце и разливал кофе, Гарри исподтишка наблюдал за ним. И то, что видел, не радовало его.
Худое лицо Рикки выглядело вконец изможденным, глубокие морщины залегли в уголках глаз и рта. Кожа висела складками, утратив былую эластичность. Глаза слезились. Белые волосы отдавали нездоровой желтизной или это только так казалось на фоне желтой рубашки, хотя лицо и белки глаз явно свидетельствовали о быстро прогрессирующей желтухе.
Он еще больше потерял в весе. Одежда висела на нем, как на чучеле. Ремень был затянут на последнюю дырочку, а брюки болтались сзади, как пустой мешок.
Энрике Эстефан казался стариком. От роду ему было только тридцать шесть лет - на год моложе Гарри, - но тем не менее он был самым настоящим стариком.
2 Большую часть времени слепая проводила не в кромешном мраке, а обитала в другом мире, полностью отличном от того, в котором провела всю свою жизнь. Фантазия лепила в ее воображении ярчайшие картины, наполненные разно-цветными, розовыми и янтарными, замками, дворцами из нефрита, роскошными апартаментами, великолепными загородными виллами с кристально чистым воздухом и огромными изумрудными газонами. Окруженная всем этим великолепием, она неизменно видела себя там в роли верховной правительницы - королевы, знаменитой актрисы, известного модельера, общепризнанного писателя, талантливой балерины. С нею случались удивительные, вдохновенно-романтические приключения, от которых захватывало дух. Но порой ей чудилась империя зла с мрачными пещерами, сырыми, с вечно сочащейся по стенам влагой, катакомбами, наполненными разлагающимися трупами, выжженными дотла огромными пространствами, серыми, унылыми, словно кратеры на луне, в которых обитали безобразные и злобные существа, и всегда она от кого-то убегала, скрывалась, пряталась, пребывая в вечном страхе, слабая, беззащитная, озябшая и совершенно голая.
Временами этот внутренний мир был начисто лишен конкретности - своеобразный сгусток цвета, звука и запаха, бесформенный, бестелесный, - и она медленно плыла в нем, изумленная и пораженная его великолепием. Часто движение это сопровождалось музыкой - Элтон Джон, "Три Дог Найт", Нильссон, Марвин Гей, Джим Кроче, любимые ею голоса, - и под ее аккомпанемент цвета кружились в хороводе и взрывались многоцветием, создавая композиции, равных которым по яркости и роскошеству красок в реальном мире невозможно себе представить.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
