Книга Молния [ = Покровитель ] - Дин Кунц

Когда рассвело, но все обитатели приюта еще спали, Лора почувствовала, что опасность миновала; она встала со своего ложа в комнате для игр и вернулась на третий этаж. Все лежало на прежних местах. Ничто не говорило о том, что ночью здесь побывал чужой человек.

Измученная, с красными от бессонницы глазами, Лора раздумывала, не преувеличила ли она наглость и дерзость Угря. Она чувствовала себя немного смущенной.

Она принялась убирать постель - непреложная обязанность каждого в приюте - и застыла на месте при виде находки, обнаруженной под подушкой. Одной-единственной круглой пачки с леденцами.

* * *

В этот день Бледный Угорь не явился на работу. Видимо, всю ночь он готовился к похищению Лоры, и теперь ему надо было выспаться.

- Разве такой человек может вообще спать? - удивлялась Рут, когда после школьных занятий они собрались в уголке спортивной площадки. - Его, наверное, совесть заедает?

- Рут, милая, неужели ты думаешь, что у него есть совесть? - сказала Тельма.

- У всех есть, даже у самых плохих. Такими нас создал Господь.

- Шейн, - сказала Тельма, - приготовься к церемонии изгнания злых духов. Наша Рут опять стала жертвой колдовского обмана.

Миссис Боумен проявила неожиданную доброту и позволила Лоре жить с сестрами Аккерсон, переселив Тамми и Ребекку в другую комнату. Четвертая кровать пока оставалась незанятой.

- Это кровать для Пола Маккартни, - объявила Тельма, когда они с сестрой помогали Лоре с переездом. - Если битлы приедут сюда на гастроли, он может на ней спать. А я буду спать с ним!

- Иногда, - заметила Рут, - тебя стыдно слушать.

- Чего это ты? Я просто выражаю здоровую сексуальную потребность.

- Тельма, ты забыла, что тебе только двенадцать! - в отчаянии воскликнула Рут.

- Скоро тринадцать. Теперь всякий день жди прихода месячных. Проснемся утром, а тут столько крови, как после побоища.

- Тельма, что ты говоришь!

Шинер не пришел на работу и во вторник. На этой неделе у него выходными были пятница и суббота, и в субботу вечером Лора и близнецы в сильном возбуждений обсуждали вопрос, вернется ли Угорь вообще, - возможно, он попал под грузовик или заболел бери-бери.

Но в воскресенье утром Шинер стоял на своем месте за раздаточным прилавком. Оба его глаза украшали два черных синяка, у него также была повязка на правом ухе, раздутая верхняя губа и длинная глубокая ссадина на левой скуле; ко всему прочему у него недоставало двух передних зубов.

- Вероятно, он все-таки попал под грузовик, - шепнула Рут, когда они двигались в очереди вдоль прилавка.

Другие дети тоже не оставили без внимания увечья Шинера, и некоторые посмеивались. Но они боялись, презирали его или питали к нему отвращение, поэтому никто не спросил Шинера, почему он в таком состоянии.

По мере приближения к нему Лора, Рут и Тельма смолкли. С близкого расстояния он выглядел еще хуже. Страшные синяки казались совсем свежими, как и отеки; видимо, сначала глаза были почти закрыты. Разбитая губа еще кровоточила. Помимо синяков все его лицо покрывали ссадины и царапины, а обычно бледная кожа казалась серой. Со своей вьющейся медно-красной шевелюрой он являл жалкую нелепую фигуру: неумелый цирковой клоун, который свалился с маху с лестницы, не зная, как приземлиться и уберечь себя от ушибов.

Он обслуживал детей, не поднимая головы и не спуская взгляда с молочных пакетов и булочек. Он напрягся, когда к нему подошла Лора, но не поднял глаз.

За столом девочки уселись так, чтобы наблюдать за Угрем, о чем они и думать не могли всего час назад. Но теперь он был не страшен, а скорее загадочен. Весь день они не избегали его, а наоборот, преследовали, прикидываясь, что это случайно, и пристально его изучали. Постепенно выяснилось, что он реагирует на присутствие Лоры, но боится даже взглянуть на нее. Он смотрел на других детей, задержался в комнате для игр и тихо побеседовал о чем-то с Тамми Хинсен, но он боялся взглянуть на Лору и держался подальше от нее, как от клетки со свирепыми львами.

К концу дня Рут сделала выводы:

- Лора, он тебя боится.

- Это точно, - подтвердила Тельма. - Может, это ты его исколошматила, Шейн? Может, ты скрываешь, что ты мастер по карате?

- Ничего не понимаю. Почему он меня боится?

Но она знала почему. Ее личный хранитель. Она думала, ей самой придется заниматься Шинером, но хранитель явился опять и предупредил Шинера, чтобы тот оставил ее в покое.

Ей почему-то не хотелось историю об этом загадочном защитнике поведать сестрам Аккерсон. А ведь они были ее лучшими подругами. Она доверяла им. И все же интуиция ей подсказывала, что тайна ее хранителя должна оставаться тайной, что то немногое, что она о нем знала, - нечто сокровенное, и у нее нет права болтать об этом с другими людьми, превращая все в пустую сплетню.

* * *

В следующие две недели синяки и ссадины у Шинера поджили, он снял повязку с уха, и все увидели багровые швы, которые держали этот почти оторванный кусок человеческой плоти. Он продолжал сторониться Лоры. Обслуживая ее в столовой, он больше не приберегал для нее лучшие куски пирога или булочки и по-прежнему отводил глаза в сторону.

Несколько раз, однако, она ловила издалека его злобный взгляд. Всякий раз он быстро отворачивался, но в его бешеных зеленых глазах она видела нечто худшее, чем предыдущее извращенное чувство, - на этот раз это была ярость. Он определенно винил в избиении ее.

Двадцать седьмого октября, в пятницу, она узнала от миссис Боумен, что завтра едет в другую приемную семью. Мистер и миссис Доквайлер жили в Ньюпорт-Бич, впервые участвовали в этой благотворительной программе и были рады принять Лору.

- Уверена, что на этот раз вы сойдетесь. - Миссис Боумен стояла за своим столом в ярко-желтом цветастом платье, которое придавало ей сходство с ярким тропическим попугаем. - Надеюсь, у Доквайлеров с тобой не повторится история, которая случилась в семье Тигель.