если отвергнешь данную тебе благодать? Но если и царствовать будешь, то не постигнет ли тебя смерть? Если получишь в наследство великое имение и соберешь бесчисленное богатство, то не оставишь ли их другим и не пойдешь ли отсюда без всего этого, по изречению апостола: Ничтоже бо внесохом в мир сей, яве, яко ниже изнести что можем (1 Тим. 6, 7). А сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный (Гал. 6, 8). По человеческим расчетам скажу тебе. Если отречешься от благодати Господней, то не возвратишь прежнего о себе мнения, какое было о тебе, пока не полагал ты начала монашеской жизни. Напротив того, во мнении соседей, и друзей домашних, и родных будешь ты изменником, ибо кто принуждал тебя начинать дело, которого не мог выполнить? Не говорит ли этого закон? В законе написано: если кто страшлив и слаб сердцем, пусть не ходит на войну и возвратится в дом свой, да не устрашит сердца брата своего (Втор. 20, 8).
Потому доверши теперь, что начал. Если и впал в какое прегрешение, не оставайся в своем падении, но по истине обратись к Господу. Есть на небе Изглаждающий грехи обращающихся к Нему. Не соглашайся только на помысел зломудрия. Ни львы, ни змеи, ни варвары не в состоянии будут сделать столько вреда, сколько делает оно предающимся ему. Ибо многие, свергнув с себя зломудрие в самом начале и не приобщившись его нравам, почтены были от варваров, львы и змеи боялись их, пламень огненный не мог опалить волос на голове их; не нашлось в них пищи пороку, а было только питающее в них доброту. Зломудрие немилосердно поражает своих любителей; нет порока, которому бы оно не явилось матерью. Конечно, корень всех зол есть сребролюбие, по изречению апостола, который говорит: Корень бо всем злым сребролюбие есть (1 Тим. 6, 10). Но корень этот насажден зломудрием, ибо оно питает и взращивает ветви порока. Что неприязненнее его в мире? Оно предает верных любителей своих и доводит их до того, что обращаются они в бегство. Ибо бегает нечестивый, ни единому же гонящу: праведный же яко лев уповая (Притч. 28, 1) в великом своем дерзновении. Одержимый зломудрием не от варварских рук примет наказание, не на чужой земле, но – где родился, где воспитался, там и бывает мучим своими единоплеменниками. Никто за него не просит, сколько бы не повергали его истязаниям хоть тайно, хоть явно, не за благоделание терпит, но именно за зломудрие, ибо падших от зломудрия все осуждают, все на них приносят жалобы. Нет им помощника, нет им избавителя. Если пойдем во след зломудрию, низведет оно в тайники ада. Оно и сильных низложило, и дома повергло в запустение, и царей поколебало и довело до упадка. Беги от него прочь, возлюбленный брат, чтобы не положило оно на тебя уз своих, потому что узы его железные, а оковы его медные. Оно низложило доверчиво любящих его; в этой жизни падение их было неизмеримо, и по смерти оно – пагуба. И какое дашь ему имя, кроме зломудрия? Оно ненавидит истину, любит ложь, не принимает наставлений, любуется невежеством, не принимает обличений, отвергает вразумление, питает сластолюбие, небрежет о Боге, не стыдится людей. Начало его – небогобоязненность, а конец его – пагуба и наследие гибели. Господи, Господи, отверзший очи слепому от рождения, отверзи очи ума нашего, чтобы не впасть нам в сеть его! Итак, возлюбленный, не будем отвергать благодати Божией. Или не знаешь, что радость будет на Небеси о едином грешнице кающемся, нежели о девятидесятых и девяти незаблудивших, иже не требуют покаяния (Лк. 15, 7)?
И что такое скорбь века сего, равно как и радость века этого, возлюбленный? Потому лучше терпеть встречающиеся скорби, нежели обольщение. Ибо слава и обольщение мира нашего подобны огненному пламени, который попалил вложенные в него дрова, а вскоре потом угас, так что от всего этого пламени остались зола и пепел. Но кто терпит скорбь для Господа, тот подобен созидающему дом свой на камне. Потому прошу тебя, брат, воспрянь к Господу.
Вспомним о неумолимом Божием судилище, о вечном Суде и о немощной своей природе. Что меньше комара? И его угроз не можем мы стерпеть! Что ж будем делать с ядовитым и неусыпающим червем? При наступлении вечера говорят: «Зажги светильник, потому что темно». Что же будем делать с той мрачной и непроницаемой тьмой? Если кого опалят лучи солнечные, бежит он под тень. Что же будем делать с неугасимой огненной геенной? – С видимого в сем веке, возлюбленные, возьмем образец будущего Суда. Если сделает кто что-нибудь худое, и будет это познано, и князь века сего отошлет его в тюрьму, то в каком стыде, в какой скорби будет душа? Хотя и домашние часто ему прислуживают, и родные за ним ухаживают, и друзья утешают, и знакомые непрерывно навещают, – однако же при всем том печаль не оставляет его. Конец же тот, что, может быть, имеет он еще надежду или при пособии, искательстве и просьбе друзей, или с помощью денег со временем освободиться из тюрьмы. А осужденный там[323] собственными своими делами не имеет для себя утешителей. Ни отец не хлопочет о нем, ни мать не сидит при нем и не утешает его; нет там ни сострадания супруги и друзей, ни доброй вести, ни слуха о мире, нет ни света, ни усладительного пения птиц, ни перемены обстоятельств, ни изменения годовых времен, ни мусикийских звуков[324], ни отрады. Ибо все это отнято у нечестивых, и часть их – противное тому, как написано: О дождит на грешники сети, огнь и жупел, и дух бурен, часть чаши их. Яко праведен Господь, и правды возлюби, правоты виде лице Его (Пс. 10, 6-7).
Итак, от всей души помолимся Господу, чтобы укрыл нас. Ибо Он радуется о спасающихся, почему и уготовал им ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9). Приведи себе это на память и обратись к Господу.
