Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 219
– До, встречи, Лёха!..
Он обернулся к Носову:
– Пошли отсюда.
– Анатолий, я все-таки смыслю кое-что в медицине и очень рекомендовал бы тебе отдохнуть, – с искренней тревогой в голосе сказал Теченко. – Твое состояние…
– Ты о ране, Тарас? До свадьбы заживет, – отрезал Томский. – Так любил говорить в подобных случаях Аршинов. А еще… Я просто хочу убраться отсюда подальше!
– Рана – не главное. Ты перенес тяжелейший стресс, сражаясь с Желтым.
– Что? Откуда ты…
– Мы все видели. И все слышали. Не заметить то, что происходило с тобой во время схватки с этим Чеславом, не мог только слепой. Случай подарил тебе лучший из способов навсегда закрепить эффект, которого мы добились на ИВС-установке. Но… Организм выдохся. До предела.
– Я полностью излечился?
– Об этом я и говорю.
– Хоть одна хорошая новость. Знаешь, Теченко, сейчас ты дал моему организму столько подпитки, что я могу без остановки пройти всю дорогу до дома! Не делай умного лица, Тарас. Вперед!
* * *
Первый большой привал сделали после того, как миновали Зал Червей. Как ни бодрился Томский, но к этому времени он окончательно вымотался. Помимо всего прочего, ему пришлось поочередно переносить спутников через болото с пиявками на своих плечах. В обычном состоянии такое упражнение не доставило бы особых хлопот, а сейчас… Теченко был прав, потрясения не прошли бесследно. Когда разожгли костер и вскипятили чай, Толик почувствовал, что просто донести чашку до рта стоит ему больших усилий.
Академлаговцы пили чай молча и смотрели на Томского, явно ожидая, что он заговорит первым. Толик понял – назрело время окончательного разговора о будущем трех ученых из прошлого. Он обвел взглядом задумчивые лица.
– Что ж, товарищи… Мы с Вездеходом возвращаемся домой и приглашаем вас с собою. На станции имени Че Гевары ваши знания очень пригодятся.
Куницын откашлялся, погладил бороду и заговорил. Медленно с расстановкой:
– Видите ли, Анатолий… Мы начали обсуждать этот вариант еще в Академлаге и уже приняли окончательное решение. Не обижайтесь, но изменять своим принципам мы не собираемся. С анархистами нам не по пути, а что касается героя-революционера из Латинской Америки… Можете считать меня Фомой Неверующим, но я не знаю, существовал ли он на самом деле… Раз есть коммунистическая партия, я и Теченко должны быть в ее рядах.
– После того, как они с вами обошлись?! – в который уже раз ужаснулся Томский. – Это же… ни в какие ворота…
– Восемьдесят лет – большой срок, – ответил Исай Александрович. – Мы надеемся… нет, мы уверены в том, что коммунисты осознали и исправили свои ошибки. Как я уже говорил, испытания всегда укрепляли нашу партию.
– Куницын прав, Толик! – поддержал коллегу Теченко. – Бакунин, Кропоткин и остальные горе-мыслители не для нас, а Махно вообще гнида последняя и…
– Хватит, Тарас! – Куницын сурово сдвинул брови. – Без оскорблений! И все же, Анатолий, мы идем на Красную линию. Точка!
– А ты, Отто? – горько усмехнулся Томский. – Наверняка тоже к своим единомышленникам, в Рейх лыжи навострил?
– Natürlich[15], Анатоль, – бледное лицо Лютца сделалось пунцовым, а голос задрожал. – И ничьего смешного в этом не вижу. Фюрер предвидел появление Четвертого Рейха. Раз он сущьествует – мое мьесто там.
– Значит, разбегаемся, – подытожил Толик. – Жаль, а я уж грешным делом подумал, что мы можем стать командой…
Перед выходом решили отдохнуть. Наступила тишина, нарушаемая лишь треском горящих досок.
Вдруг Вездеход вскочил. Пристально всмотрелся в темноту коридора. Толик потянулся к автомату, но тут карлик улыбнулся:
– Отбой тревоги. Это Шестера!
Носов не ошибся. Через пару секунд проворная ласка заняла свое коронное место – на плече у карлика. Из-под полоски кожаного ошейника зверька торчал свернутый в трубочку огрызок бумаги.
– Так-так, наш почтальон доставил письмецо, – Вездеход вытащил записку. – Гм… Анатолию Томскому. Держи!
Толик сразу узнал почерк жены. Встал, отошел от костра и только после этого развернул записку. Строчки сразу запрыгали перед глазами. Томский прочел все, но никак не мог уловить смысл прочитанного. У него опять начались галлюцинации? Теченко ошибся, и победа над темной половиной оказалась Пирровой? Он видит то, что хочет, а не то, что на самом деле?
Толик вернулся к костру, протянул записку карлику:
– Прочти. У меня что-то с глазами.
Носов взял листок, нахмурился, зашевелил губами. Взглянул на Толика, потом вернулся к чтению.
– Что там? – Томский сгорал от нетерпения. – Ну же, Колян, читай, чтоб тебя!..
– А чё тут читать, Толян? Сын у тебя родился. Лена спрашивает, как его назвать. Считает, что ты будешь настаивать на имени Эрнесто. Вот, собственно, и все.
– Ответ будем давать?
– Как скажешь. Я считаю, не помешает – Шестера окажется дома точно раньше нас.
– Тогда пиши: «Сына назовем Алексеем. Хорошее русское имя!»
Эпилог
«…Умрет ли Хайд на эшафоте? Или в последнюю минуту у него хватит мужества избавить себя от этой судьбы? Это ведомо одному Богу, а для меня не имеет никакого значения: час моей настоящей смерти уже наступил, дальнейшее же касается не меня, а другого. Сейчас, отложив перо, я запечатаю мою исповедь, и этим завершит свою жизнь злополучный Генри Джекил».[16]
Анатолий дочитал последнюю страницу и захлопнул книжку. Жаль, что ее придется вернуть в библиотеку Полиса. «Странная история» была написана не просто великим знатоком человеческой натуры. Она перекликалась с собственной историей Томского. Правда, в отличие от несчастного доктора, ему удалось обуздать темную половину своего сознания, но чувство вины осталось. Не случайно его излюбленным местом для чтения стали могилы Мишки и его матери – два едва заметных бугорка в дальнем углу станции.
Этих людей можно было спасти, научись он справляться со своим собственным Хайдом немного раньше. Грустно осознавать подобное, но так уж устроен Анатолий Томский: для того, чтобы начать действовать, ему нужна хорошая взбучка. Гремучая смесь из безысходности и потрясения.
Толя услышал шаги, обернулся и увидел Колю Носова. Вид у него был усталый, на губах играла фирменная вездеходовская улыбочка.
– Все читаем, ума-разума набираемся? – карлик сел рядом с Томским. – Правильно, Толян. Ученье – свет, неученье…
– Все бродяжничаем? – ответил Толик, подражая интонации карлика. – Где на этот раз шлялся?
Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 219
