дворе, а оно не замерзло».
Только тут, обернувшись назад, Евпатий заметил, что стоит на скалистом берегу совершенно один. Ни Ратиши, ни остальных ратников с ним не было. Но и это отчего-то не удивило воеводу, словно ждал подобного.
«Знать, не у всех сюда приглашение есть, – подумал воевода. – Прав был Ратиша. Не совсем тут чисто».
Снега вокруг озера тоже не было. Здесь словно застыла поздняя осень: мох и пожелтевшие листья усыпали все скалы вокруг. Они же укрывали и тропу, что вела меж прибрежных камней к низкой охотничьей сторожке на мысу в сотне шагов отсюда. Подняв свой взгляд, Коловрат увидел костер, ярким пятном горевший в сумерках у входа в обветшалую сторожку. И спину человека, который шевелил палкой угли костра. Воевода сразу узнал его. И зашагал вперед, уже ни о чем не раздумывая.
– Ну, здравствуй, кузнец! – поприветствовал хозяина сторожки Коловрат, добравшись до скалистого мыса. – Вот и я.
– И ты здрав будь, боярин, – поднял голову Васька Волк, кивнув на плоский камень возле себя и сидушку из распиленного дерева. – Садись. Выпей медовухи. Согрейся у костра с дороги. Зябко, небось, было.
Коловрат с недоверием посмотрел на поверхность камня, которая была устлана скатеркой и уставлена плошками с нехитрой снедью. Тут же виднелась медовуха в баклажках и две чарки. Выглядело все вполне натурально.
– Это можно, – согласился, наконец, Коловрат.
А сам подумал: «Семи смертям не бывать, а одной не миновать, чем бы тут все ни казалось».
Он сел на деревянный чурбан, решив уже ничему не удивляться, плеснул медовухи в обе чарки. Протянул вторую кузнецу, одетому, как и положено, – в длинную рубаху, кожаные штаны и безрукавку. Ни меча, ни топора, ни арбалета, с которыми кузнец любил часто общаться, поблизости не было видно. Но припомнив, в каком месте он оказался, воевода решил, что все это здесь и не понадобится.
Выпили, помолчали. Воевода вдруг быстро захмелел. Так, что его даже потянуло в сон. «Забористая медовуха», – удивился Коловрат, борясь со сном, хотя вопросы так и роились у него в голове.
– Спрашивай, боярин, чего хотел, – словно прочитав его мысли, заявил Васька, поставив свою чарку на камень, – затем ведь и пришел в такую даль…
– Ты тут один или с подмастерьями? – почему-то сразу уточнил Коловрат.
– Один, – спокойно ответил кузнец, вновь принявшись ворошить угли костра палкой, – но глаза у меня везде есть.
– Верю, – кивнул воевода, оглядываясь вокруг затуманенным взором, – а моим бойцам, значит, сюда вход заказан?
– Ты догадлив, боярин, – ответил кузнец, посмотрев прямо в глаза Коловрату, – наш с тобой разговор тайный, его никому слышать не надобно. Да и места здесь мало. Бойцы твои снаружи подождут.
Воевода вновь посмотрел на сторожку и окрестные скалы, зажимавшие озеро со всех сторон. Куда ни кинь взгляд, дальше скал он не мог проникнуть.
– Озеро-то это, – опять с сомнением произнес Коловрат, – на самом деле есть, али только кажется?
– Может, есть, а может, и нет. Какая разница, боярин, – нехотя ответил Васька Волк, ухмыльнувшись. – Главное, что мы с тобой здесь о деле поговорить можем. И никто нам не помеха.
Коловрат чуть подался вперед и, вперив взгляд прямо в кузнеца, задал давно мучивший его вопрос:
– Ты сам-то, Васька, часом не мертвец? Али в колдуны подался?
Помолчал немного бывший атаман, подбирая слова.
– Я, боярин, конечно, много душ на тот свет отправил и с другими душегубами якшался, такая уж выдалась мне дорога, – начал он издалека. – Но вроде на этом свете пока обретаюсь. А совсем без колдовства на Руси никак.
– И на том спасибо, – произнес Коловрат, поняв, что другого ответа не дождется.
– Ты давай о деле спрашивай, боярин, коли пришел, – напомнил кузнец, вновь наливая себе и боярину медовухи, – чего зря время терять. А то заладил свое: мертвецы, колдуны. Жизнь такая – вот и все. Время сейчас быстро течет. А в этих места и подавно.
– Ну да, – согласился воевода, отчего-то впадая в задумчивость, и повторил: – Ну, да.
– Слышал я, что сожгли татары Рязань нашу? – начал сам задавать вопросы кузнец, не дождавшись от воеводы.
– Сожгли, – признал Коловрат, чуть откинувшись и переводя взгляд на черную гладь озера, – уже несколько дней, как сожгли.
– А как же ты, воевода рязанский, уцелел?
– Был у меня ход подземный заранее прорыт, – признался Коловрат. – Когда все пропало уже, под землей и ушел. Да еще кое-кого спас.
– Князя, небось? – догадался кузнец.
– Князя, – не стал обманывать Евпатий, – раненый он. Между небом и землей сейчас. С тех пор по лесам обретаемся. Живы и ладно. Теперь о будущем крепко подумать надобно. Ты лучше скажи – выполнил мой наказ?
– Почти, – ответил кузнец, вновь подливая медовухи гостю. – Я свое слово держу. Ватагу я тебе собрал. Почитай две тыщи человек уже есть. Люди разные, лихие, но за Русь на все готовые. Много их сродственников татары пожгли. Эти ни за что не простят, зубами рвать будут.
– Где сидят? – вопросил воевода, вдруг быстро протрезвевший от таких новостей.
– В тайном месте сидят, ждут, пока я к ним не приду или человека со знаком не пришлю. Городец-Мещерский знаешь?
– А то.
– Вот под ним и сидят. Места там глухие. Аккурат меж Окой и Мокшей. Татары, если и доберутся туда, в лесах и болотах мещерских никогда их не отыщут. Даже зимой.
– Молодец, – похвалил воевода, к которому вновь возвращалась его хватка, – а лодьи быстроходные, как у северных людей? И команды к ним?
– К весне будут, – пообещал Васька, – сейчас они все одно тебе без надобности.
– До весны еще дожить нужно, – заметил воевода, – где построят лодьи сии?
– Там же. В мещерских болотах есть острова целые, где и людей, и корабли большие разместить можно тайно, если ведать, как туда добраться по протокам. Так что никто лишний не узнает до поры. Ни свои, ни татаре.
– Арбалеты сможешь еще изготовить, сотен пять?
– Кузню мою под Рязанью разгромили… – начал издалека кузнец.
– А где же ты сейчас обретаешься?
– То тут, то там. Скитаюсь по лесам все больше. В разных
