— Ты еще можешь уйти, — произнес я тихо. — Я сегодня не хочу убивать.
Ответом мне стал лишь пристальный взгляд. Трава меня больше не держала. Я все-таки встал. В последнее время мне не очень хотелось пускать в ход топор, и я взялся за рукоять меча.
— Я спешу, уйди с моей дороги, друид. Такой, как ты, меня не остановит.
Он не пошевелился, не ответил ни слова. Лишь все так же пристально смотрел, казалось заглядывая прямо в душу. И мне почему-то стало не по себе. Я все-таки выхватил первым серп-меч.
— Отойди, — в последний раз я попробовал договориться. И он наконец-то мне ответил:
— Ты забыл мою науку, Миракл. Посмотри глубже. Используй Гармонию. И кстати, спасибо, что принес мой меч. Неужели ты думаешь, что он смог бы причинить мне вред?
— Кто ты? — Я покрылся холодным потом от ужасного предположения.
— Миракл, ты уже убивал меня дважды. Кажется, третьего шанса не склонен давать даже ты, если я правильно помню один из твоих уроков Коту.
— Учитель?! — Я в ужасе попятился. Хотелось нестись прочь, не жалея ног.
— Стой. Твое обучение еще не окончено, — насмешливо сказал он. — Поговорим?
— Рад бы, — ответил я, беря себя в руки, — но очень спешу.
— Есть время спешить, а есть — говорить. Сейчас — второе. — Он спокойно сел, скрестив ноги. — Я знаю, куда ты несешься, не жалея ног. Поверь мне, сперва тебе стоит закончить свое обучение.
— Боюсь, поздно, учитель.
— Нет, в самый раз. Это когда я позволил тебе нанести тот удар, который, как ты думал, стал для меня смертельным, было рано. Жаль, многого теперь не вернуть. Земля, например, для тебя закрыта. Но ты выбрал именно такой путь, и я позволил тебе пройти его.
Я сел напротив него. Трава шелестела под легким ветерком. Казалось, мы сейчас одни во всем мире — я и человек, которого я считал мертвым.
— Как ты выжил? — спросил я.
— Для бессмертного это нетрудно.
— Ты сказал, что я пытался убить тебя два раза?
— Да. Второй раз ты послал своих людей уничтожить мою таверну.
— Ты был хозяином «Белого пегаса»? — Мне удалось скрыть удивление. — Кто ты?
— Мое настоящее имя Гальдрикс, — просто произнес он. — Начнем с того, что ты вернешь мой меч. Он больше не поможет тебе.
Я не стал спорить. Вложил клинок в ножны и протянул ему рукоятью вперед. На Плутоне так делали редко. Слишком просто выхватить оружие из ножен и заколоть протягивающего. Это было знаком доверия, и Гаэлтан… то есть Гальдрикс оценил этот жест. Он расстегнул ремни, перечеркивающие крест-накрест его грудь, и бросил между нами две сабли. Оружие показалось мне смутно знакомым.
— Клинки Хансера, — подтвердил он мои подозрения. — Это я доставил их на Плутон, и я же вернул обратно на Луну.
— Но я их сломал. Ты перековал их?
— Наивный. — Друид покачал головой. — Даже у Агия не хватит сил перековать это оружие. Каждый считающий себя последователем твоего отца, каждый идущий в бой с его именем добавляет ему сил. И ты сломал материальную оболочку, но тебе никогда не уничтожить оставшейся в них частички духа твоего отца. Брось топор.
Я подчинился. Давно не прикасался я к своему топору. Ожидал волны ненависти, ярости, которая затопит меня, но не было ничего. Словно простая железка упала рядом с саблями.
— Это — оружие Лилит? — спросил я.
— О нет. — Гальдрикс рассмеялся. — Этот топор был сотворен против охотников. Думаю, ты слышал о них. Когда-то среди нас были и такие, во всем подобные бессмертным, но абсолютно безумные, одержимые лишь жаждой крови. Мы держали их как последнее, самое безотказное средство в войне. И у охотников всегда имелся тюремщик. Первым стал высший Алкид. Топор был его оружием. Иолай — его имя. Он позволял нейтрализовать способности охотников. Я ведь рассказывал тебе о Геракле и Лернейской гидре. Помощник Геракла Иолай — это не человек, а топор. Его выкрали у нас, а точнее, у моего наставника. И он стал охотником в тщетной надежде вернуть древнее оружие. Сейчас охотников больше нет. Последний их тюремщик — я, но и меня скоро не станет. Это оружие пережило свое предназначение. Но отсюда ты уйдешь либо с ним, либо с саблями своего отца.
— Я должен выбрать?
— Все мы должны выбирать. Вся жизнь — выбор.
— И ты уже знаешь, что я решу?
— Нет. Я же не Судия. Но я хочу, чтобы ты выбирал, зная историю своего рода. Можно было бы воззвать к родственным чувствам, тем более что ненависти к отцу в тебе больше нет. Теперь ее сменило чувство вины. Я мог бы на этом сыграть.
— И правильно сделал бы, — не сдержался я.
— Конечно, будь я темным, я так бы и сделал. Я не лгал бы, просто не открывал всей правды, и ты сделал бы выбор, нужный мне. Но не надейся, Миракл, это — твоя ноша, и я не возьму у тебя даже грана ее. Ты обречен нести крест своего рода.
— Так рассказывай.
— Основатель твоего рода собрал первый Круг, — начал Гальдрикс. — Это было очень давно. В нем и в его потомках было нечто… я не сразу это осознал. Знание утратили стараниями Лилит, мне пришлось восстанавливать его по крупицам. В вашем роду наибольшая предрасположенность к бессмертию. Мы ошибочно приняли Хансера за Карателя. На самом деле любой из твоих родичей — потенциальный Созидатель. Либо Разрушитель.
— Это зависит от того, выберет ли он Свет или Тьму? — усмехнулся я.
— Нет, это зависит от того, чего он больше хочет. Конечно, Созидатели могут пойти по дороге любого из предназначений: Каратель, Целитель, Вершитель — кто угодно. Тогда их дар умрет. Но те, кто осознанно либо неосознанно развивает его, могут привнести в этот мир что-то новое либо убрать из него что-то существующее. Но чтобы это изменение сохранилось навсегда, человек должен умереть за него. Первый в вашем роду создал наше братство. Он умер за него. Что бы ни произошло, друиды будут на Земле всегда, в том или ином виде, но с неизменными целями. Его сын создал высших. Помог им выделиться из братства друидов, обрести свои цели. Он умер в бою с Кругом за свое создание. Его дочь создала искажение, выродившееся в четыре элемента: охотники, некроманты, Конклав и Синод.
— Значит, я зря воевал. Мне никогда их не уничтожить? — Я опустил голову.
— Лилит до сих пор жива, — ответил Гальдрикс. — Ей не хватило духу умереть. И вот я уничтожил охотников, ты — Синод, единственный ученик твоего отца, который не узнал моей науки, положил конец Некромантскому домену.
— Фульк? — спросил я, хотя уже знал ответ.
Гальдрикс кивнул.
— У Лилит еще есть шанс все возродить. И это — ее выбор. Она решила схитрить, сделала ставку на тебя, своего потомка. Ты должен был установить новый порядок, который улучшал созданный ею, объединить высших под властью своего рода и умереть за это. Тогда на сцене появилась бы она, как повелительница. Но не так давно Хансер уже умер за иллюминатов, и они тоже стали неотъемлемой частью мира. Это усложнило ее задачу. Потому она всячески толкала тебя на вражду с ними. Если бы ты погиб, сражаясь за свою державу против иллюминатов, ты бы разрушил творение своего отца и утвердил ее творение. Одним махом убивались две цели. Но твой отец слишком хорошо обучал Фулька. И он не нанес удара, на который так рассчитывала Лилит.
