карьеры, хотя зрителей у меня вдвое больше.
Меня имеют как хотят!
АРЕСТОВАНА женщина, забросавшая фекалиями магазин свадебных тортов.
«КОММАНДОС ТОЛЕРАНТНОСТИ» атаковали протестную демонстрацию мормонов.
ТУСОН (АРИЗОНА): наркобарон, захвативший город, ждет выкупа.
Загорелось здание через улицу: валит дым, огонь лижет окна. Вроде там какое-то книжное издательство. И что мешало хозяевам вложиться в более надежную защиту от вандалов? Слепыми надо быть, чтобы не видеть, как это дерьмо созревало годами.
Само собой, из-за беспорядков нью-йоркская полиция не может добраться до места происшествия. Перетрусивший мэр все еще отказывается объявить чрезвычайное положение. Наверняка этот подонок надеется, что следующей жертвой погромщиков станет наш небоскреб.
Не бывать по-твоему, урод! У нас защита что надо!
Улыбаюсь в камеру:
– Наш следующий сюжет – закон и порядок в Нью-Йорке. Неужели мэр-демократ намеренно дает погромщикам разгуляться? В прямом эфире мы видим горящее здание на Авеню-Америк, четырнадцать девяносто два, напротив нашей студии. Вместе с вами мы наблюдаем, как пламя выплескивается из окон: люди разбивают их офисной мебелью, пытаясь выбраться.
Моя панель – отменный греческий хор – сопровождает репортаж.
Глен Джейкобс:
– Почему бездействует власть? Вот что мне хотелось бы узнать.
Фиона Салазар:
– У федерального правительства нет ресурсов, чтобы реагировать на каждую чрезвычайную ситуацию…
– Это проблема штата, а не федеральная…
– Вот к чему привело снижение налогов.
Лена Пай:
– Вы уверены, что беспорядки на улицах вызваны снижением налогов?
– Определенно, это зависит от штатов…
– Полицейские не получили надлежащей подготовки!
– И что, мы будем просто смотреть, как это зверье сжигает страну?
Новые кадры с горящим на противоположной стороне улицы небоскребом, их посыл предельно ясен: теперь каждый сам за себя. Правительство робко стоит в сторонке, позволяя миру заниматься самосожжением.
Мы показываем поход Ополчения свободы к столице. «Восстань и борись за свободу!»
Множество американских флагов. Тьма парней с оружием. Уйма повешенных чучел, изображающих президента.
Вдруг раздаются выстрелы, и толпа разбегается. Конечно же, наши рейтинги взлетают.
СИСТЕМА ЗАЩИТЫ ДОМА «ЦЕРБЕР»: спите спокойно.
– Участники марша под лозунгом «Восстань и борись за свободу» подверглись нападению на подходе к столице нашего государства. Очевидно, что между мирно протестующими и вышедшими на акцию контрпротеста завязалась перестрелка. Еще в семи городах бунтовщики продолжают провоцировать столкновения с полицией; возможно, их действия скоординированы.
Я одариваю аудиторию улыбкой – серьезной, уверенной, авторитетной, и это притом, что из разных городов поступает все больше репортажей о конфликтах. Огонь и дым, растрепанные люди с дикими глазами, буйство. Наш посыл: улицы заполнились дерьмом и смрадом, как при прорыве канализации.
– Поступили свежие новости, прямо из наших студий. Как это ни печально, хаос захватывает все новые территории. В настоящий момент горят два небоскреба на Авеню-Америк, квартал четырнадцать два ноля.
Уже во втором фрагменте передачи озвучивается этот адрес – я ворошу муравейник. Запускается реклама, и я слышу, как толпы на улицах разбиваются о шеренги полицейских, применяющих слезоточивый газ, дубинки и резиновые пули. Смутьяны растерзали бы меня, если бы сумели прорваться через установленные Донованом сверхпрочные двери. Жалко, нет у нас балкона, а то бы я помахала с него протестунам, – мол, у меня все в порядке и я вас по-прежнему обожаю.
Приближается Соня, вручает мне чашку кофе. Мы прихлебываем и наблюдаем за происходящим снаружи. На другой стороне улицы два гигантских костра. Кто-то ухитряется вывесить из дымящегося окна транспарант. Я нацистка? Или это они за нацистов? Ни хрена не разобрать.
– Их стойкость заслуживает уважения. Чего не скажешь об умении рисовать буквы.
– На улицах получше, – говорит Соня.
Она выводит на свой телефон снимки с передовой. Вопящие женщины с дредами. Смуглые мужчины с платком на лице. Изобилие пирсинга и псевдоплеменных татуировок, как в старых фильмах о Безумном Максе. Я показываю пальцем: чернокожая женщина с проколотым носом и круглыми от бешенства глазами заходится криком.
– Давай ее используем.
– Приглянулась дубина, которой она размахивает?
– Шикарный типаж.
Подбегает Джамал:
– Свежие сводки по травмам!
– Излагай.
– Уже больше двадцати полицейских отправились в больницу. Пытались обеспечить проезд для пожарных.
– А среди гражданских есть пострадавшие? – спрашивает Соня.
Джамал озадачен:
– Нас что, волнуют потери у протестунов?
Я шлепаю Соню по руке и неодобрительно смотрю на нее:
– Нет, Соня просто прикалывается. Ты молодчина. Держи меня в курсе насчет битых копов.
– Сообщают, что бунтовщики подожгли автозак.
– И?
– В машине были их приятели.
– Отличная новость! – хором восклицаем мы с Соней.
– А видео есть? – спрашивает Соня.
– Работаем над этим.
Из эфирной студии мне сигналит Джиа.
– Твой выход, – говорит Соня.
К сожалению, Джамал не успевает добыть видео с горящим автозаком, поэтому мы начинаем следующий сюжет. По ходу поступают кадры с еще двумя пострадавшими полицейскими. Один из них мертв, и мы хватаемся за эту тему.
– Офицер полиции погиб в стычке с погромщиками на Авеню-Америк.
А вот и семейные фотографии. Хоэль Эрнандес. Славный парень. Славная семья. Дети охренеть какие славные. Герой Хоэль Эрнандес – с этого момента называем его только так. Друзья, давайте еще разок взглянем на этих замечательных ребятишек!
И вот еще что: я не хочу, чтобы вы прозевали крутой поворот. У нас больше нет протестующих, а есть мятежники. Погиб полицейский. Мятежники на Авеню-Америк. Мародеры в Лос-Анджелесе. Погромщики в Денвере. Бандиты в Бостоне. Перестрелка в Вашингтоне. Собаки взбесились повсюду.
Шквал комментариев не заставляет себя ждать. Мои зрители неистовствуют, подстегивают друг друга; все они питаются праведным гневом, создаваемым мною. Растет доход от сетевой рекламы. Люди просто не могут оторваться от экранов, не могут не подливать масло собственной ненависти в костер вселенского безумия.
Мы завершаем дневной эфир, Джиа выключает камеры. Коллеги в следующем выпуске будут активно раскручивать начатую мной тему. Мятежники сегодня, мятежники завтра. Была бы наша воля, мы бы вставили мятежников в прогноз погоды. Я не шучу, дамы и господа. Весь день мятеж грохочет, пламенеет… Хоть на музыку клади.
Мне сигналит Соня, она смотрит наши текущие рейтинги. Показывает палец, потом три. Мы на каждом рынке номер один. В Сети утроили общее количество просмотров.
Конечно, как только мы начинаем праздновать, в студию заходит Дэнни, чтобы обломать кайф:
– Из мэрии звонили, просили сбавить обороты.
– Еще чего!
– Мэр практически умоляет.
Я смотрю вниз, на улицы, где разгорается война.
– Толку-то? Выборы ему не пережить.
– Даже Донован названивает. Считает, что мы перегибаем. Боится, как бы нам не потерять часть рекламодателей.
– Ну потеряем, и что? Мой бонус зависит от количества зрителей, а наши зрители нам верны. К тому же всегда найдется рекламодатель, которому нужна аудитория. Вон
